Однако, в этой теории недостает еще самого главного действия церкви, заповеданного Христом. “Потому узнают, что вы мои ученики, что “будете любить друг друга”.
“Новую заповедь даю вам: да любите друг друга”.
Вот почему Ап. Павел, посвятив 12-ую главу I посл. к Коринф. изъяснению служения каждого в церкви по своим способностям, дарованным от Бога, в конце главы как бы приостанавливается и торжественно провозглашает: — “Я покажу вам путь еще превосходнейший”.
Вот только что он говорил о важности проявлять каждому дому свое дарование, и вдруг оказывается, что этого не только мало, но даже ревностнейшее старание: может не дать никакого плода, оказаться ничем.
Ибо, прежде всего, без чего все другое ничто, — необходима любовь. “Если я имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание, и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто”.
“И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею; нет мне в том никакой пользы”.
“Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится”.
Что же, сообразно этому исключительному значению любви, является самым драгоценным в церкви, — ее величайшее бережение, сосредоточие всего церковного внимания? — человеческое сердце.
К сердцу каждого из своих членов обращена вся деятельность церкви (по признаку указанному ап. Павлом: “К менее совершенным — большее попечение”) I Кор. 12, 24. Никто не может спасти душу своего ближнего, потому что Бог, посылающий Духа Утешителя всякому христианину, знает, как спасать душу. Но христиане должны беречь, лелеять сердце каждого своего ближнего, опасаясь как-нибудь не оскорбить его, не ожесточить, нужно создать вокруг него воздух любви, чтобы оно могло дышать свободно. Ибо человеческое сердце так устроено, что только окруженное любовью, оно чувствует себя свободным и тем легче выбирает путь благой жизни.
Напротив, в обществе, где нет любви, соблазны с яростью нападают на малых сих, теснят их сердца, и, ожесточая, толкают к гибели.
Как изумительно говорит св. Иоанн златоуст о превосходных свойствах человеколюбия: “Христианам преимущественно перед всеми запрещается насилием исправлять впадающих в грехи”. “Требуется много искусства (т. е. искусства в любви), чтобы страждущие убедились добровольно подвергнуться врачеванию”.
Св. Силуан говорит: “Не должно быть пределов осторожности в применении наказания к человеку за его преступление и проступки. Есть много примеров, доказывающих, что снисходительность и долготерпение доводили виновного до полного душевного спасительного переворота. Было бы только предоставлено ему время раскаяться и бодрствовала бы только над ним любовь, которая милосердствует, не разражается, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит, никогда не перестает”,
Евсевий, первый историк церкви (конец 3-го века) в главе: “О том, как боголюбезные мученики принимали падших во время гонений и заботились о них” приводит следующее свидетельство летописца; прежде всего о их скромности: хотя достигли они великой славы, хотя не однажды, но многократно мучимы были, от зверей переходили опять в темницу и на всем теле носили ожоги, рубцы и раны, однако, негодовали сами, кто называл их мучениками.
Они всех защищали и никого не обвиняли, всех разрешали и никого не вязали.
Они не превозносились над падшими, но имели материнское к ним милосердие. В мире отошли они к Отцу; не произвели ни скорби в сердце Матери (церкви), ни нестроения и вражды между братьями, но оставили радость, мир, единодушие и любовь”. Эти слова о любви упомянутых блаженных мучеников к падшим, говорит Евсевий, — я привел, как полезные, имея в виду тех, которые впоследствии по бесчеловечию и нечувствительности жестоко поступали с членами Христовыми”. Отношение исповедников (мучеников) к падшим такое, а не иное, Имеет чрезвычайное значение, ибо, как говорит русский историк Болотов, — мученичество есть продолжение апостольского служения в мире. Значит, следование примеру исповедников для будущих христиан есть исполнение апостольского предания.
И еще одно необычайное свидетельство апостольского отношения к падшим. Ап. Иоанн Богослов при посещении некоей церкви встретил юношу, которого поручил особенной заботливости тамошнего пресвитера. Юноша вскоре сделался атаманом шайки разбойников, При вторичном посещении церкви, Апостол, узнав об этом, от великой скорби разорвал на себе одежду, сел, несмотря на свою глубокую старость, верхом на коня, и велел указать ему путь в горы, к разбойникам, Там он просил провести его к начальнику. Когда атаман подошел и увидел старца, то от стыда бросился бежать. Апостол погнался за ним, забывая сбою старость. “Зачем ты бежишь от меня, твоего отца, взывал он остановись! веруй! За твою душу я отдам свою”. Когда юноша остановился, потупя взор, Апостол упал перед ним на колени и облобызал правую его руку, Умоляя, увлек обратно в церковь. Юноша покаялся и родился вновь для святой жизни.
Изменяемость устроения церкви
В зависимости от любви членов церкви друг к другу, вернее от постепенного упадка любви, — т, е. все большего и большего нарушения главной заповеди Христа: “по тому узнают Все, что вы мои ученики, если будете иметь любовь между собою”,- изменялось устроение церкви. Вместе с тем забывалось и самое понятие царственного священства.
Невозможно теперь нам самим вернуться к первоначальному строю церкви, как проповедуют некоторые сектанты. Необходимо хранить церковь в том распорядке, как получили мы ее при нашем рождении. Только Господь Иисус Христос всесокрушающим воздействием благодати может разрушить несовершенный порядок и дать создаться новому в любви.
Впрочем, некоторые ныне полагают, что церковь первоначально явилась в зачаточном состоянии, но постепенно, развивая свою организацию, достигла великого могущества. Нет, церковь Христова сразу была явлена в полной силе, славе и свете, когда огонь, который Христос приходил низвести с неба, возгорелся на земле (день Пятидесятницы).
И можно сказать напротив: чем больше нуждается церковь я организации, тем более знаменуется ее духовное обнищание (потеря огня). Вышние силы, действовавшие в церкви великой благодати, творили то, что церковь не нуждалась в земной организации, основанной на дисциплине (полное подчинение младших старшим). Дисциплина приходит, когда проходит любовь.
Сущность любви и знания во Христе
Как нам изъяснить, что произошло в церкви в начале, отчего она стала изменяться? Мы говорили*, что Церковь первоначальная являла собою церковь торжествующую, Церковь Воскресения, где нет греха (люди жили в фаворском свете) и, значит, нет креста — страдания.
* Глава 4 и 5.
Мы сравнили то время с нашим пасхальным состоянием, когда все без исключения пользуются даром великой благодати. Вспомним, что говорит на Пасху св. Иоанн Златоуст: приглашаются все ликовать: “воздержные и невоздержные, постившиеся и не постившиеся веселитесь ныне. Трапеза обильна, насыщайтесь все: телец велик, никто пусть не уходит голодным. Все наслаждайтесь пиршеством веры; все пользуйтесь богатством благодати. Никто пусть не плачет о грехах: ибо из гроба воссияло прощение. Никто пусть не боится смерти: ибо освободила нас смерть Спасителя”.
Но не час и не два, — три года продолжалось тогда это райское время Христова Общества. Что же получали участники славной церкви?
Они были поистине царственным священством. И каждый вкушал блага своего именитого звания.
Всякий мог сказать о себе, как впоследствии сказал о себе: ап. Павел: “не я живу, а живет во мне Христос”.
Что же эта была за жизнь? Была ли это любовь?
Да прежде всего это была любовь. Однако, не труд любви, не жертва собой для других. Сам Христос исполнял и преисполнял сердца любовью друг к другу и ко всем. Не любить было нельзя, как нельзя не чувствовать света при ярком солнце. От церкви вдруг распространялось сияние любви: не только любили друг друга, но находились в любви у всего (внешнего) народа.
И никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее. И было у всех одно сердце и одна душа. И управление при таком состоянии всех в церкви не было и не могло быть.