Когда они снова вышли на свет, мисс Силвер взяла на себя дальнейший разговор с их юным проводником. Поблагодарив его за помощь, она заявила, что теперь им необходимо посоветоваться с той леди, по просьбе которой они и осматривали дом.
— О нет, мы подыскиваем жилье не для себя, а для моей сестры! Теперь мне нужно обо всем ей рассказать. Но боюсь, она решит, что дом для нее великоват. К тому же меблированный дом — не совсем то, что она ищет.
— Но ведь мебель можно увезти! — с надеждой воскликнул юноша.
— Разумеется, я сообщу вам, если сестра сочтет дом подходящим, однако весьма опасаюсь, что…
Наконец молодой человек удалился. Мисс Силвер и Джим, не обменявшись ни словом, тоже зашагали прочь, к дальнему концу улицы. И лишь когда они повернули назад, мисс Силвер спросила:
— Вы узнали бусинку?
— Да.
— Такие бусы были у Энн?
— Да.
В молчании они снова поравнялись с уже знакомым домом. Тогда Джим продолжил:
— Я видел на Энн эти бусы. Она с ними не расставалась. Это значит, что вторая Энн рассказала нам правду.
То, что произошло с ней, — не фантазия, не бред. Она и в самом деле видела тело мертвой девушки в подвале. Теперь сумочка — не единственная зацепка. Бусинка — от русских бус. Энн носила русские бусы, разве вы не понимаете! Как вы не понимаете!
— Я понимаю.
Глава 14
Энн проснулась на следующее утро со странным ощущением, будто во сне вспомнила что-то важное, но едва она открыла глаза, воспоминание покинуло ее. Интересно, куда прячутся забытые мысли? Может, это значит, что память ее не исчезла, а просто спит? Тогда, может быть, память внезапно проснется, и все забытое снова вернется!
В дверях появилась Томасина с подносом, и Энн подняла на нее сияющий взгляд. Но служанка укоризненно покачала головой:
— Что это вы смотрите, будто я вам подарок принесла!
Энн рассмеялась.
— Да, у меня именно такое чувство. — Она села, обхватив руками колени. — Ты веришь в предчувствия, Томасина? Сама я не могу точно сказать, верю или нет. А у тебя когда-нибудь бывало, чтобы ты проснулась поутру и поняла, что все плохое навсегда осталось позади?
Томасина поглядела на нее с жалостью.
— Не припоминаю такого. А если бы так случилось, то я бы не стала принимать это всерьез и уж тем более говорить об этом!
— Почему же?
Томасина поставила поднос.
— Не стала бы и все. И вам бы не советовала.
Энн снова рассмеялась.
— Но почему, Томасина, почему?
Отступив назад, Томасина остановилась, крепко сцепила руки и разразилась назидательной речью:
— Послушайте-ка меня, милочка! Бывают деньки, когда просыпаешься утром, и ни на что даже глядеть не хочется.
Тогда не грех и подурачиться, повеселиться немного. Но когда просыпаешься и тебе хочется аж выпрыгнуть из постели и плясать, даже еще не надев платья, — вот тогда-то и следует взять себя в руки. Попридержать свою прыть. Вот так, моя милая! Заболталась я с вами, а я и так припозднилась на пятнадцать минут с утренним чаем — растяпа Мэтти забыла вскипятить чайник. Ни с чем не поспеваю! Так что вы меня лучше не задерживайте, не то нам обеим не поздоровится.
Дверь за Томасиной захлопнулась, и Энн опять расхохоталась. Но отсмеявшись, ощутила легкий озноб. Энн проглотила чай и выпрыгнула из постели. Усталость, мучившая ее в последние дни, рассеялась, и она чувствовала, что готова смело встретить то, что таилось в грядущем.
Энн спустилась вниз. Посмотрев в окно, она убедилась, что денек выдался изумительный. А затем принялась думать, как его провести. День и в самом деле был прекрасный: лужайка тонула в солнечном свете, вдали по-осеннему золотились кроны берез, а чуть ближе полыхали малиновым и алым огнем азалии. Энн стояла у окна гостиной и представляла, как копается в саду — сажает в землю луковицы цветов. И вдруг поняла, что хорошо умела делать это в той, забытой жизни. Горькое чувство утраты охватило ее. Словно еще миг назад ее окружали родные стены, но вдруг какая-то неведомая сила перенесла ее в чужой, нелюбимый мир. Настоящее и прошедшее тяжело налетели друг на друга, словно рухнувшие скалы, и у Энн на секунду закружилась голова. А потом все прошло, и она перевела дух, но остались растерянность и недоумение.
После завтрака Энн вышла в цветник и снова занялась клумбой. Сад все больше и больше становился для нее убежищем. Здесь руки ее начали совершать привычные движения, мысли легко бежали по проторенным дорожкам.
Ничего, ее день придет — она обязательно вспомнит все, что забыла. В саду она обретала уверенность и силы ждать, набиралась терпения.
Примерно через час Энн вдруг ощутила, что в гармонию, царящую в ее душе, вкрался диссонанс. Чувство дискомфорта все росло и росло и наконец стало таким сильным, что Энн принялась оглядываться по сторонам, пытаясь понять, в чем дело. И заметила, за ней пристально наблюдает какой-то мужчина, стоявший в дюжине ярдов от нее.
Энн непроизвольно выпрямилась. Незнакомец, появившийся столь бесшумно, что Энн даже не услышала его шагов, стоял, облокотившись на садовую калитку. Стоял и улыбался. На первый взгляд — дешевый франт, с нагловатой ухмылкой.
— Если вам нужно в дом, то вам надо зайти с другой стороны.
Он ничего не ответил, продолжая улыбаться. Энн ощутила гнев, но он тут же сменился страхом. Сердце яростно забилось.
— Вы что-то ищете? — резко произнесла она.
Незнакомец вытащил сигарету и постучал ею о костяшки кулака.
— Как вы догадливы! — прозвучало в ответ.
Он говорил с едва уловимым акцентом. Но с каким, понять было невозможно.
— Если вы хотите попасть в дом, то он у вас за спиной, — снова заговорила Энн. — Если пойдете прямо по этой дорожке, увидите его.
— Чудесно! Жду не дождусь.
Однако он не тронулся с места. По-прежнему улыбаясь, он извлек из кармана коробок спичек и нарочито неспешно закурил. Какая-то необъяснимая сила будто пригвоздила Энн к месту, заставляя молча ждать, пока неизвестный заговорит. Он же не торопился — как следует раскурил сигарету, сделал несколько затяжек. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он наконец произнес:
— Нам с вами есть о чем побеседовать. И думаю, лучше с глазу на глаз.
Дурнота накатила на Энн тяжкой мутной волной. На несколько секунд она перестала понимать, что с ней происходит. Когда в голове прояснилось, она почувствовала, что стоит на прежнем месте, но совершенно обессиленная и на грани обморока. Лицо ее побелело. Незнакомец все это время говорил что-то, но до нее лишь едва слышно, будто эхо давнего прошлого, донесся конец его фразы:
— ..не знакомы…
— Мы с вами не знакомы, — повторила Энн.
Незнакомец неприятно рассмеялся.
— Да что вы говорите! — Это правда.
Всем сердцем она желала, чтобы это действительно было правдой!
Он сделал очередную затяжку.
— Ну, это по-вашему. А я могу вам сказать совсем другое. Я могу сказать… — Он замолчал, снова затянулся и выпустил длинную, вьющуюся струйку дыма. — Да, я думаю, вы прекрасно знаете, что я могу сказать.
Но она не знала. Представления не имела. Энн заглянула в собственную память, но в который раз увидела лишь черную тьму.
Незнакомец все дымил своей сигаретой, не отходя от калитки и не сводя от Энн наглого, самодовольного взгляда. Пересилив себя, девушка произнесла:
— Я с вами не знакома. Не знаю, кто вы, и знать не хочу. Прошу вас уйти.
Но он не обратил на ее слова ни малейшего внимания., погрузившись в какие-то собственные мысли.
— Ладно, сейчас я, так и быть, уйду, — решил он наконец, — но вы не забывайте, что нам известно, где вы.
Для вас имеется кое-какое задание. И не вздумайте болтать о том, что разговаривали со мной! Немедленно делайте то, что вам велено, и чтобы без фокусов! Поняли? — Он помолчал и добавил: