Пуаро не хотелось есть торт, побывавший в чужом кармане.
– Но я не заказывал ваше «Церковное окно» уже много месяцев, – сказал он Фи. – И не настолько хорошо помню его, чтобы делать какие-то выводы. Кроме того, никто не может точно помнить вкус, это невозможно.
– Вы думаете, я не знаю? – нетерпеливо спросила Фи. – Потом я дам вам кусок своего торта, вы же понимаете? Принесу прямо сейчас. – Она встала. – Вы попробуете один, а затем другой. И проделаете то же самое во второй раз. И скажете мне, разные это торты или нет.
– Если я так поступлю, вы расскажете мне, где Кетчпул?
– Нет.
– Нет?
– Я говорила, что скажу вам, где Кетчпул, если вы мне поможете.
– Но я согласился попробовать…
– Это не то, – твердо заявила Фи. – Помощь мне потребуется после.
Эркюль Пуаро редко позволял себе подчиняться желаниям других людей, но сопротивляться Фи Спринг было глупейшим занятием. Он подождал, когда она вернется с еще одним куском «Церковного окна», который внешне никак не отличался от первого, а потом послушно попробовал оба. Чтобы решить наверняка, он сделал это трижды.
Фи внимательно за ним наблюдала. Наконец у нее закончилось терпение, и она спросила:
– Ну? Они идентичны или нет?
– Я не уловил никакой разницы, – сказал Пуаро. – Совсем никакой. Но, мадемуазель, боюсь, что нет такого закона, который запрещал бы делать одинаковые торты, если она наблюдала за вами своими глазами…
– О нет, я не собираюсь обращаться в суд. Я лишь хочу знать: понимает она, что украла рецепт торта, или нет.
– Ясно, – ответил Пуаро. – Вас интересует не нарушение закона, а моральная сторона дела.
– Я хочу, чтобы вы пошли туда, заказали торт и спросили ее, где она взяла рецепт.
– А если она ответит: «Это рецепт Фи Спринг из „Плезанта“»?
– Тогда я сама навещу ее и скажу то, чего она не знает: семейный рецепт Спрингов нельзя использовать в других местах. Как если бы она просто совершила ошибку, не более того.
– А как вы поступите, если она ответит уклончиво? – спросил Пуаро. – Или скажет, что получила рецепт от кого-то другого?
Фи улыбнулась и прищурилась.
– О, я очень скоро заставлю ее об этом пожалеть, – сказала она и быстро добавила: – Но имейте в виду, я сделаю это так, что вы не пожалеете о вашей помощи.
– Рад слышать, мадемуазель. Но позвольте Пуаро дать вам мудрый совет: путь мести редко приводит к хорошим результатам.
– Разве можно бездействовать, когда кто-то забирает то, что по праву принадлежит тебе? – решительно заявила Фи. – Я хотела получить от вас помощь, о которой попросила, а вовсе не бесполезный для меня совет.
– Je comprends[13], – сказал Пуаро.
– Хорошо.
– Пожалуйста, скажите, где Кетчпул?
Фи улыбнулась.
– У моря, с матерью, как вам и сказали в Скотленд-Ярде.
На лице Пуаро появилось суровое выражение.
– Вы меня обманули.
– Вовсе нет! Вы не поверили, когда они вам так сказали. А теперь я говорю, что это правда, и у вас появилась уверенность. Он именно там. В Грейт-Ярмуте, на востоке.
– Как я уже говорил… это маловероятно.
– Он не хотел туда ехать, но ему пришлось, чтобы старушка от него отстала. Она нашла для него очередную идеальную жену.
– О! – Пуаро знал о желании матери Кетчпула женить его на милой юной особе.
– И леди имеет много преимуществ – она хорошенькая, как сказал Эдвард, и из респектабельной семьи. К тому же добрая и образованная. Ему было нелегко отказать.
– Своей матери? Или jolie femme[14] сама сделала ему предложение?
Фи рассмеялась.
– Нет, таково было желание его матери, ничего больше. Старушка ужасно расстроилась, когда он сказал, что брак его не интересует. Должно быть, она подумала: «Если его нельзя убедить жениться даже на такой девушке…» Эдвард решил, что должен поднять ей настроение, а она любит Грейт-Ярмут, – вот они туда и отправились.
– Но сейчас февраль, – гневно сказал Пуаро. – Поехать на английский курорт в феврале означает подвергнуть себя страданиям, разве не так?
«Какое унылое время ждет Кетчпула», – подумал Пуаро. Он должен немедленно вернуться в Лондон, чтобы обсудить с ним проблему Барнабаса Панди.
– Прошу меня простить, мистер Пуаро? Вы мистер Эркюль Пуаро? – прервал его размышления неуверенный голос.
Он обернулся и обнаружил хорошо одетого мужчину, который смотрел на него с сияющей улыбкой, словно испытывая невероятную радость.
– Эркюль Пуаро – c’est moi[15], – подтвердил он.
Мужчина протянул руку.
– Ужасно рад знакомству, – сказал он. – У вас впечатляющая репутация. Трудно представить, как следует говорить с таким великим человеком. Меня зовут Доккерилл, Хьюго Доккерилл.