Мунин предположил, что сходство в действиях трёх монархов – результат выполнения ими определённой инструкции. Если так, рассуждала Ева, то возникает следующий вопрос: как они передавали эту инструкцию от одного к другому?
Пётр появился на свет через сто сорок лет после Ивана, Павел родился через восемьдесят лет после Петра – такие интервалы практически исключают передачу знания напрямую. Должен существовать какой-то материальный носитель, какая-то запись инструкции. И эту запись придётся поискать.
Ева высыпала из мисочки в рот остатки орешков с сухофруктами, запила минеральной водой и опустила крышку макбука. Хорошо сказано у Роберта Шекли, читанного в детстве: чтобы задать правильный вопрос, надо знать бóльшую часть ответа.
Задача, поставленная Вейнтраубом, состояла в том, чтобы нащупать части каких-то важных ответов, которые содержатся в работе Мунина, а потом подобрать к ним правильные вопросы…
…но для начала Ева решила хорошенько выспаться.
9. Долгая ночь: Интрига за ужином
Жизнь в штаб-квартире Интерпола не замирала ни на минуту.
Для международной уголовной полиции, которая имеет свои бюро во всех часовых поясах, работать с девяти утра до шести вечера по среднеевропейскому времени – непозволительная роскошь. У структуры, в базу данных которой за год поступает около восьмисот миллионов запросов, не может быть выходных…
…однако делать перерывы в работе иногда надо любому сотруднику. Президент Интерпола – не исключение.
Стремительным, но чётким почерком она расписалась на бланке. Правый верхний угол документа занимала эмблема на красном фоне: земной шар поверх меча и весов правосудия. Скоро этот красный циркуляр окажется в национальных бюро ста девяноста стран. И по всему миру начнут искать человека, указанного в документе, который завизировала президент Интерпола госпожа Жюстина де Габриак.
Штаб-квартира Интерпола (Лион, Франция).
Она недавно вступила в должность и за день смертельно уставала. Это дело вполне можно было оставить на завтра. Но Жюстина после встречи с эфиопами всё же вернулась в стеклянно-гранитный квартал с лаконичной надписью INTERPOL на фасаде. Едучи по ночному Лиону, она велела шофёру повернуть с набережной Шарля Де Голля к работе – вместо того чтобы махнуть через мост на другой берег Роны, поскорее добраться до дому и выспаться. В конце концов с годами женщине становится всё труднее хорошо выглядеть, так что сон – уже не просто отдых, а незаменимое косметическое средство…
…но женское любопытство толкнуло Жюстину сначала на секретные переговоры в клубном ресторане, а потом на полуночное сидение в безликом кабинете в обществе тощей папочки с бумагами и массивной мраморной пепельницы. Хотя, казалось бы, чего высиживать? Ведь процедура проста и отработана годами.
Эмблема Интерпола.
В запросе из Эфиопии не было ничего особенного. Страна оформила ордер на арест преступника и через Интерпол инициировала международный розыск. Интерполу запрещено вмешиваться в политические, военные или религиозные дела, но это дело не нарушало запрета – оно было уголовным: судя по ордеру, речь шла о крупном хищении культурных ценностей.
На этом и подловил Жюстину глава МВД Эфиопии. Хитрый полицейский знал, что долгие годы следователь де Габриак занималась именно преступлениями, связанными с предметами искусства. Эфиопы выполнили все формальности, необходимые для международного уголовного розыска, и отчего бы президенту Интерпола не отужинать в интересной компании по приглашению коллеги из Северной Африки?
В этот ресторан избранные могли попасть лишь по заявке, сделанной очень заблаговременно, если повезёт, или по личной договорённости с владельцем. Остальным дорога сюда была закрыта – большинство даже не знали о существовании заведения.
В отдельном кабинете Жюстину встретили два улыбчивых чернокожих господина в безукоризненных костюмах. Полицейский министр представил Жюстине своего спутника – министра иностранных дел. Важность их миссии не оставляла сомнений: государственные деятели такого ранга прибыли в Лион инкогнито и попросили о встрече частным порядком.
За ужином говорили ни о чём и присматривались друг к другу. Обслуживание было безукоризненным, меню – идеальным. Серьёзный разговор начался, когда официанты унесли посуду от последней перемены блюд, подали гостям кофе и оставили их одних. Тему обозначил дипломат.