— У вас есть что-нибудь о Тинторетто? — спросила она продавщицу.
— Да, конечно, — ответила приветливая женщина, подавая увесистый том.
Ленская проглядела биографию художника. Родился тогда-то, умер тогда-то. Жил и работал в Венеции. Основная часть его картин находится в Венеции, в церквях… далее следовал внушительный список, а также в музее Академии и других музеях мира. В том числе и в Эрмитаже три картины.
Ленская полюбовалась на портрет адмирала Морозини. Суровый такой мужчина в доспехах, в руке — жезл, символ его власти. Даже на репродукции видно, что портрет очень хороший. Однако… она и раньше знала, что Тинторетто — венецианский художник. А теперь убедилась, что так оно и есть.
Венеция… И тот убитый тоже прилетел из Венеции. Казалось бы — какое уж тут совпадение, где — Крым, а где — Рим… То есть какое отношение может иметь портрет венецианского художника шестнадцатого века к пассажиру, прибывшему из Венеции буквально вчера…
Однако развитая интуиция подсказывала майору Ленской, что что-то тут есть.
— Будете брать? — спросила продавщица.
Ленская взглянула на цену и отказалась.
На улице шел дождь, с Невы задувал еще и сильный порывистый ветер. Шведы с шумом загружались в автобус. Ленская закашлялась, закуталась поплотнее в шарф и махнула рукой проезжающей машине, сообразив, что поездки на общественном транспорте она просто не выдержит.
Николай ждал ее на рабочем месте. Вид у него был чрезвычайно растерянный.
— Что не так? — спросила Ленская, закрывая форточку и с облегчением разматывая кусачий шарф. — Не удалось выяснить имя пассажира? В аэропорту неприятности? Они обнаружили, что тот парень влез в их компьютер?
— Да они там все поголовно прыщ у себя на носу не обнаружат! — зло буркнул Николай. — Ну сами посудите, Александра Павловна, имя нашего покойничка выяснили мы без труда. Симаков Юрий Валентинович, так? Дальше, сказал я парню своему спасибо, беседу провел профилактическую, чтобы не слишком зарывался и в серьезные фирмы для развлечения не лез, и уехал. И здесь уже прогнал этого Симакова по нашей базе данных. И что нашел? Да ничего, погиб Симаков Юрий Валентинович два года назад в ДТП.
— Где погиб, у нас?
— В Псковской области, — угрюмо сказал Николай. — Возле поселка Запечье. Вот как они работают? Человек по фальшивому паспорту летает, а им и горя мало!
— А вот и нет, — сказал, входя в комнату, второй подчиненный Ленской, тоже молодой человек с рысьими глазами и быстрыми повадками. Чем-то эти двое были неуловимо похожи, посторонние даже их путали. Второго звали Сергеем.
— А вот и нет, — повторил парень, — летел наш покойничек по самому настоящему паспорту. Я сейчас от экспертов, там что-то определенное говорить еще рано, вскрытие завтра будет, однако на словах сказал мне Михалыч, что лысина у него на голове вовсе не лысина, а просто выбрито это место… ну, на манер тонзуры у монахов.
Ленская тотчас вспомнила портрет монаха-бенедиктинца в зале, где произошло убийство. Точно, тонзура.
— Опять же волосы крашеные у него, более темные, — продолжал Сергей, — я так думаю, это для того, чтобы на фотку в паспорте походить. Так что какие к ребятам в аэропорту претензии? Они проверяют только, если человек в розыске или алиментов не платит, а у покойника в этом смысле все в ажуре.
После этого Ленскую вызвали к начальству, которое было недовольно тем, что никаких положительных сведений по эрмитажному делу не могла Александра Павловна сообщить. И то сказать — когда успеть-то? Только утром убийство в Эрмитаже произошло. Однако начальство все же было недовольно. На то оно и начальство.
Спала Ленская плохо. Снились ей бесконечные портреты средневековых монахов в капюшонах, рыцарей в доспехах, дам в карнавальных масках. Вся эта публика беспокойно перемещалась, все время меняясь местами, как в сложном танце, так что у Ленской во сне голова шла кругом.
Проснулась она, разумеется, с головной болью. Одно хорошо — проснулась сама, без будильника. Будильник был у нее куплен специальный, имевший звонок повышенной громкости, поскольку обычного звонка Ленская просто не слышала. Не сразу просыпалась она и от этого, так что некоторые соседи были очень недовольны, они спросонья думали, что на дом падает самолет.
На этом все хорошие новости кончились, потому что выяснилось, что нога, отдавленная вчера зализанным шведом, распухла и наступать на нее невозможно. Горло было немного получше, зато здорово стреляло в ухе, выходит, вчера на набережной возле Эрмитажа ее все-таки просквозило.