— Тем более что в городе циркулируют слухи об отставке фон дер Лауница, — заметил он.
— Слухи, надо признать, не беспочвенны, — согласился Столыпин. — Как только такая возможность представится, я буду иметь вас в виду.
И Курлов отправился в Киев.
Странная цепь имён и событий после той его командировки запечатлелась в истории: Киев, Кулябко, Киевское охранное отделение, Афанасьев, еврейские толстосумы, с которыми встречался Курлов. Не наводит ли это на какие-то мысли?
Как в нынешнее время, так и в предыдущее, выборная кампания отмечалась особыми хитросплетениями. Перед Курловым была поставлена вполне конкретная задача: в Государственную думу должна пройти только личность желательная власти и никакая другая.
Курлова не просто командировали в Киев. Знали, что он свою задачу выполнит. И инициатором той поездки не был Столыпин — Столыпин просто рад был отправить настойчивого просителя постов от себя подальше. Задачу ставили при дворе. Дворцовый комендант, знавший Курлова, порекомендовал именно его направить в Киев.
— Хитрый лис справится, — сказал дворцовый комендант Столыпину.
И Курлов отправился улаживать конфликт, случившийся между Сухомлиновым и Веретенниковым, который мешал администрации, то есть министерству внутренних дел, проталкивать в Думу свою кандидатуру.
Курлов надежды оправдал. В Думу прошёл не левый, не правый, а тот, кого он предложил министерству. Он посчитал, что единственно приемлемой кандидатурой может быть только епископ Платон. Правда, вначале епископ не соглашался заняться политикой, но Пётр Григорьевич его уговорил. Он так хорошо разобрался в местных событиях, что выявил одну существенную несуразицу. С ней и пришёл к Столыпину, вернувшись из командировки.
— Нас подстерегла, к сожалению, ещё одна незадача, — объявил он.
— Какая же?
— Управляющий конторой Государственного банка Афанасьев всеми силами поддерживает кадетскую партию. Помогает ей, к сожалению, и средствами. По-моему, такая деятельность состоящего на службе чиновника нетерпима.
— У вас есть доказательства?
— Есть, конечно.
— Если так, Пётр Григорьевич, то я переговорю с Коковцовым, чтобы он удалил Афанасьева из Киева.
Покидая кабинет Столыпина, Курлов напомнил о своей просьбе — должности градоначальника.
— Я не забыл, — заметил Столыпин. — Я дал вам слово, и как только должность освободится, вы её сразу получите!
Конечно, Пётр Аркадьевич хотел избавиться от “государева человека” в министерстве, тем более если он был по полицейской части. Но хотел ли он видеть Курлова на должности градоначальника столицы — вот в чём вопрос?
А про финансиста Афанасьева мы ещё вспомним. Несмотря на мнение Столыпина, что его действительно надо убрать, как предлагал Курлов, Афанасьев так и остался на своей должности. Способствовал тому министр финансов Коковцов, который всегда, во всём следовал Столыпину и всюду говорил о нём, не скрывая своей привязанности. Но в этом вопросе министр финансов сделал всё, чтобы сохранить Афанасьева в Киеве. Указание главы правительства, в своём искреннем уважении к которому Коковцов не раз подписывался, он упорно не выполнял.
С чего бы это? — поинтересуется дотошный читатель и будет прав. Афанасьев имел связи с киевскими богачами и воротилами. Тоже штрих в нашем повествовании, и не простой.
В Киеве Курлов сблизился с местным охранником Кулябко. Тот стоял перед ним навытяжку, любое поручение исполнял беспрекословно и был солидарен во всех движениях. “Да, Пётр Григорьевич, вы правы... Да, Пётр Григорьевич, мы уже ваше поручение выполнили!”
Вначале Кулябко показался Курлову слишком прямолинейным, без фантазии и полицейской изобретательности. Он всё делал слишком просто, не интригуя, что так необходимо в полицейском деле. “У него нет, к сожалению, пытливости ума”, — решил для себя Курлов.
А потом мнение своё изменил — не таким уж прямолинейным и простым оказался этот Кулябко, начальник киевского охранного отделения. К этому выводу привёл Курлова случай, происшедший накануне его отъезда, когда местные правые партии устроили патриотический концерт с благотворительной целью. Сухомлинов пригласил гостя в театр.
— Надо поднять дух у наших людей, — откровенно признался Сухомлинов.
Идея Курлову понравилась, приглашение он принял.
За два часа до концерта к Курлову приехал встревоженный Кулябко.
— Что случилось? — поинтересовался Курлов.
— Неприятное известие, — сообщил Кулябко. — На вас и Сухомлинова готовится покушение.