Курлов хотел отказаться, возразить, мол, министр юстиции Щегловитов, в ведении которого находятся тюрьмы, не очень-то к нему благоволит. Но Столыпин его успокоил:
— Я уже с ним переговорил. Он дал своё согласие...
Что оставалось Курлову? Оставалось ответить: “Да, согласен”.
Так он был сплавлен в тюремное управление, не имеющее никакого отношения к разыскной работе и делам, с нею связанным.
А фамилия террористки оказалась редкая — Рогозинникова, и имя не часто встречающееся — Евлалия.
Браунинг она пыталась выбросить в окно, потому что должна была подать знак товарищам по группе задействовать посты возле служебных помещений, откуда к месту террора должны были направиться другие чины. Их бы террористы и прихлопнули. Хитрый план не удался.
Камышанский сказал Курлову:
— Выходит, Пётр Григорьевич, браунинг её убил Максимовского, а нас с вами спас!
“Хитрый лис” недолго прозябал в тюремном управлении, проводил там перетряску, выдвигал новые идеи по содержанию заключённых, уделяя внимание финансовым делам. Никто не знал, что со дня назначения он строил планы, как оттуда выбраться. В своём новом кабинете он ощущал дискомфорт и однажды сказал близкому человеку, что это не он сторожит арестованных, а они стерегут его. Другу так и сказал: “Мечтаю выбраться из собственной тюрьмы!”
Летом 1908 года он говорил с А.А. Макаровым, товарищем министра, которого знал ещё по Москве — они вместе работали в прокуратуре. Макаров был тогда прокурором города, а Курлов его товарищем.
— Не намечаются ли какие изменения в министерстве? — интересовался Курлов.
Макаров не скрывал, что в конце года ему предстоит оставить пост, потому что он становится государственным секретарём.
— Я думаю, что вы могли бы и за меня замолвить словечко, — попросил Курлов.
— Разумеется, Пётр Григорьевич, замолвлю, — пообещал бывший сослуживец.
Добиваясь протекции, Курлов рассуждал по-своему. Столыпин обещал место в полицейской работе, и это означало, что в случае ухода Трусевича он мог бы получить департамент полиции. Надо было ждать, когда Трусевича повысят в должности.
— Смотрите выше, — посоветовал Макаров. — Вы слишком скромны, что думаете только о департаменте. Есть, к примеру, и должность товарища министра. Если постараться, то можно добиться и её.
Но Курлов понимал, что Столыпин такого ему не позволит. Он слишком хорошо относился к Трусевичу.
— Ан нет, — пояснил Макаров. — Отношение к Трусевичу у него нынче не такое, оно сильно изменилось. Так что вам придётся ждать.
Курлов терпеливо ждал. В октябре вдруг на волновавшую его тему заговорил Трусевич. Он радостно сообщил Курлову, что Макаров получает повышение и наверняка возьмёт к себе заместителем его, Трусевича.
— Я, конечно, не откажусь, — самонадеянно заметил он.
И тут же посоветовал, как поступить Курлову.
— А вам советую хлопотать перед министром о должности директора Департамента полиции. Вы его заслуживаете. Зная отношение к вам Столыпина, я думаю, Пётр Аркадьевич вам не откажет.
“Мне пришлось, с трудом удерживая улыбку, благодарить М.И. Трусевича за его любезность” — так вспоминал Курлов.
Наивный Трусевич не ведал, что “хитрый лис” давно уже прикинул, как поступить в том или ином случае, чтобы добиться хорошей должности. Он расстался с мечтой стать градоначальником, реально оценивая сложившееся положение, и думал, как бы стать товарищем министра.
Конечно, в своих воспоминаниях он не рассказал, кто за него замолвил словечко, но интрига, сплетённая им, помогла добиться должности.
12 декабря 1908 года лейб-гвардии Волынский полк отмечал свой полковой праздник. Муж двоюродной сестры Курлова, флигель-адъютант Жиркевич, волынец, дежурил в этот день при государе и присутствовал на обеде царской семьи. Государь любезно расспрашивал подчинённого о семейном положении. Выяснилось, что флигель-адъютант женат на дочери бывшего командира лейб-гвардии Петербургского полка, покойного генерала от инфантерии Курлова.
— А начальник главного тюремного управления Курлов не родственник вашей жены? — поинтересовался Николай И.
— Да, ваше величество.
Государя иногда и просить было не надо о чём-то, он сам любил преподносить сюрпризы.
— Я назначил его товарищем министра внутренних дел, — сообщил он.
После дежурства Жиркевич поспешил к родственнику, чтобы обрадовать его о решении государя. Курлов, узнав приятную новость, поставил об этом в известность Макарова, а тот, конечно, Столыпина. Бумаги на сей счёт от государя ещё не пришли, но слух летит быстрее официальной бумаги, даже царской. Так постарался сам Курлов.