— Или его ввели в заблуждение, и он поспособствовал настоящему преступлению. Поэтому и отказался от сана позднее, — предположил Дэвид.
— Разве что миссис Хьюз сможет что-то рассказать. Вот если бы мы могли поговорить с ней!
— С ней собрался поговорить Годдард, только вряд ли его интересует вся эта безумная история с детьми.
— Раз он согласился допросить её, то всё же интересует, — сказала Айрис. Она надеялась, что её усилия не пропали даром: она день за днём повторяла, что черновик и упомянутые в нём усыновление и тайна могут быть связаны с убийством леди Клементины.
— А что вы думаете? — Дэвид отошёл от окна и сел в кресло напротив Айрис. — Я пытаюсь соединить в голове всё, что знаю… Её ссору с кем-то, усыновление, черновик, письмо отца в кармане… Господи, о чём я говорю?! Я пока не мог уместить в голове даже то, что она поменяла детей. И я… Я не совсем тот, кем себя считал. То есть, тот, но в детстве я рос в другой семье, отзывался на другое имя… Это как узнать, что тебя усыновили, но не совсем. Вчера было ещё хуже, я просто метался по комнате и не мог понять, как я вообще оказался в такой ситуации, что мне делать теперь…
— Но ведь ничего не закончилось, — сказала Айрис.
— Да. К сожалению, да, — вынужден был признать Дэвид, снова поднимаясь с кресла. — Руперт захочет вернуть себе своё настоящее имя. Он уверен, что он — настоящий Вентворт. Уж увереннее меня точно… Я просто не знаю, чему верить! И во что бы я ни верил, у него есть доказательства, а у меня… У меня ничего нет.
— Кроме моих выводов, которые ничего не значат, — печально добавила Айрис. — Но зато нашлась Марта Хьюз. Она может что-то знать, если не всю правду, то хотя бы часть. А Руперт… Он сказал, что всегда это знал, помните? Когда услышал про подмену. Это правда? Он что-то помнил?
— Когда был ребёнком, давно, в детстве. Мне казалось, это было ближе к мечтам, фантазиям. Он хотел быть её настоящим сыном. Понимал, что приёмный. и хотел, чтобы всё было иначе. А после того, как он уехал в школу, мы о таком больше не разговаривали.
— А вы были у него дома? — спросила Айрис. — В Кроли?
— Да, несколько раз. Но обычно Руперт приезжает сюда.
— Видели фотографию сэра Джона у него на столе?
— С Черчиллем? Видел. Здесь тоже такая есть, просто убрана.
— И вам это не казалось странным? В сознательном возрасте Руперт видел его совсем мало. буквально несколько встреч. И на столе у него стоит не фото женщины, которая его воспитала, а фото её мужа, которого Руперт по сути не знал.
— Честно говоря, я просто об этом не думал. Возможно, Кристина не хотела, чтобы там стояло фото матери. Знаете, таинственное исчезновение, потом ещё слухи про женщину в чёрном… — Дэвид усмехнулся, а потом внимательно посмотрел на Айрис: — У вас опять есть версия?
— Пока нет. То есть, мне надо подумать… Я обещаю, что если придёт в голову что-то стоящее, я сразу скажу.
Айрис встала с кресла и подошла к двери.
— Вы выйдете к обеду? — неожиданно спросил Дэвид.
— Не думаю, что мне стоит это делать. Руперт сейчас…
— Его не будет. Он не очень-то хочет со мной пересекаться.
— А мне показалось, что у него очень боевой настрой.
— Нет, он просто плохо контролирует себя. Это первая реакция. Когда у него есть время подумать или когда он вынужден подумать, то ведёт себя более разумно. Он попросит принести обед в комнату, я уверен.
— Вы очень хорошо его знаете… — заметила Айрис. — Даже для брата.
— Меня учили этому с детства — смотреть, в каком он состоянии. Моя мать и няня постоянно говорили: «Ты же видишь, какой он сейчас, лучше не тревожь, придёшь потом» или «Видишь, как он расстроен, попробуй успокоить, у тебя лучше получается». Странно, конечно… Мы росли вместе, но у него очень долго был карт-бланш на выражение любых эмоций, а мне ничего было нельзя. Я должен был вести себя достойно, «как Вентворт». Так что, вы придёте?
— Да.
— Спасибо.
Айрис показалось, что он хочет сказать что-то ещё, но Дэвид так ничего не сказал. Но когда она взялась за ручку двери, он произнёс:
— Айрис, я хотел сказать…
Она повернулась к нему — потому что ждала его слов.
— Вы мне нравитесь. Очень. Но сейчас… Полицейские ищут убийцу моей матери и подозревают меня, я, оказывается, усыновлённый ребёнок, а мой брат наверняка подаст в суд…