Внезапно ей стало страшно. Она почему-то представила, как утром приходит в библиотеку, открывает «Оливера Твиста», а между страниц ничего нет. Она перелистывает их снова и снова, но всё тщетно. Письмо исчезло.
Через полчаса эти тревожные опасения настолько измучили Айрис, что она решила пойти в библиотеку. Она понимала, что никто не похитит листок, который лежал в томике Диккенса уже шесть лет, но понимала и другое: она не уснёт до утра, если не удостоверится, что листок на месте.
У неё не было ничего, чем она могла бы посветить, а включать свет среди ночи она не хотела, так что пошла в библиотеку едва ли не наощупь. Кое-что она, конечно, видела, да и дорогу хорошо знала…
В библиотеке она включила настольную лампу и достала книгу. Конечно же, листок лежал там, где она его оставила. Айрис решила его забрать и спрятать в своих вещах. Так ей было спокойнее. А потом пусть сэр Дэвид решает, что с этой запиской делать. Опубликовать, показать полиции, запереть в сейфе…
Когда Айрис тихонько шла к своей комнате, она вдруг услышала звук… Это был не голос и не звон. Больше всего он напоминал затихающие колебания струны, но не совсем. Если бы он прозвучал чуть дольше, то Айрис бы узнала его, так ей казалось. Но он затих, словно испугавшись её присутствия.
Ей казалось, что звук доносился из-за двери её комнаты. Но там никого не было, не могло быть…
Айрис не решалась открыть дверь.
Джоан говорила про эти звуки. Горничные их слышали, но никто никогда не видел источника звук и этот звук никому пока не причинил вреда. Пока.
Это просто старый дом. Сквозняки гуляют под длинным коридорам, ветер шумит в трубах, камень остывает после тёплого дня… Что угодно может издавать такие звуки — но точно не призрак.
Айрис не верила ни в призраков, ни в женщин в чёрном, ни в проклятия, и тем не менее боялась войти в свою комнату.
Ей даже казалось, что темнота в коридоре сгустилась, стала совершенно непроглядной. Тело отяжелело. Страх наполнил его, точно вода дотоле невесомый, пустой сосуд.
Никаких звуков больше не было слышно. Дом замер, затаился…
Айрис, собравшись с духом, резко распахнула дверь. В комнате никого не было. Это была её маленькая и уютная комнатка с белеющей в темноте постелью.
Айрис вложила листок в свой блокнот, блокнот убрала под стопку белья в шкафу и легла спать. Уснула она нескоро.
***
От миссис Пайк Айрис узнала, что сэр Дэвид приедет перед ужином. Она решила, что не будет добиваться немедленной встречи с ним встречи с ним — дело не было срочным. С дороги он наверняка будет отдыхать, а после ужина поднимется к себе.
Айрис трудилась над старыми атласами, когда вдруг услышала голоса за дверью кабинета. Айрис посмотрела на свои маленькие наручные часы: до ужина оставалось два часа.
Она стянула перчатки и убрала тонкий шарф, которым обмотала лицо: как ни нравился ей запах старой бумаги, книжную пыль она не очень любила. Потом она подошла к двери и прислушалась. Говорила в основном мисс Причард, сэр Дэвид отвечал ей кротко и едва слышно. Айрис даже подумала, что ему почему-то не нравится обсуждать то, о чём они сейчас говорили. Но Энид была настойчива.
Наконец Энид вышла: Айрис слышала, как закрылась другая дверь кабинета, та, что вела в малую гостиную.
Выждав немного, Айрис постучалась в дверь.
По сравнению с библиотекой кабинет был небольшим и уютным. В нём тоже было много книг — три высоких шкафа, — но гораздо больше ничем на загромождённых, открытых стен, на которых висели пейзажи. В одном из них Айрис заподозрила Тёрнера. Она не любила его картины, они вызывали неприятную тревогу, по которой она всегда их узнавала — на любой случайной открытке или коробке печенья.
Айрис поздоровалась и спросила, может ли сэр Дэвид уделить ей немного времени по важному делу. Дэвид Вентворт посмотрел на неё с лёгким сомнением во взгляде, но, конечно же, указал на удобное кресло перед своим столом и предложил ей сесть.
Прежде, чем сесть, Айрис выложила на стол перед Дэвидом Вентвортом найденный ею листок.
— Что это? — спросил он, не особенно вглядываясь.
— Вы не узнаёте, откуда он?
Дэвид Вентворт взял листок в руки, и его лицо мгновенно изменилось. Он узнал.
Конечно же, он узнал. Может быть, он, как и Айрис, десятки раз просматривал ежедневник в поисках ответа на вопрос: что могло случиться в тот день?
Айрис впервые увидела, как Дэвид Вентворт потерял контроль над своим лицом. На нём было всё: узнавание, понимание, надежда, страх… Эмоции сменялись, стирая одна другую, как каждая следующая волна стирает след, оставленный на песке предыдущей.
Она заметила ещё одну вещь: то, как быстро взгляд Дэвид Вентворта бежал по строчкам. Ему был хорошо знаком этот почерк, даже зачёркнутые строки не смутили его.
Дэвид Вентворт сглотнул и поднял глаза на Айрис:
— Вы нашли это в библиотеке?
— В «Оливере Твисте».
— Моя мать любила Диккенса, часто перечитывала. Особенно ей… — он взволнованно встряхнул головой и потёр лоб. — В библиотеке лежит её блокнот. Она иногда вырывала из него страницы…
— Я взяла на себя смелость… — Айрис запнулась. — До того, как идти к вам, я проверила. Это последний исписанный листок.
Дэвид Вентворт перечитал черновик ещё раз. Он уже взял себя в руки, и теперь, когда он читал, его лицо не выражало ничего.
— Я понимаю, что это не моё дело, сэр, — заговорила Айрис, — но как вы думаете поступить с этим письмом?
Глава 7. Лес самоубийц
— Мне надо подумать, — ответил Дэвид Вентворт. — Это неожиданно, и я… Сто́ит показать письмо полиции. Или лучше частному детективу, который занимался этим делом. Полицейские показались мне не слишком компетентными. Я свяжусь с капитаном Марчем, детективом. Если он скажет, что письмо нужно показать полиции, я так и сделаю.
— Вы хотите избежать огласки? — истолковала Айрис странное нежелание сэра Дэвида обращаться в полицию.
— Да, стараюсь не привлекать внимания без необходимости. К тому же, мой предыдущий опыт с полицией подсказывает, что они разве что не посмеются мне в лицо. Скажут, что этот черновик не значит ничего. А шесть лет спустя — и того меньше.
— Но он значит! — возмущённо заявила Айрис. — Если предположить, что леди Клементина написала письмо в день исчезновения, это может кое-что объяснить.
— Что, например? — спросил Дэвид Вентворт.
Айрис не могла понять по его лицу, он на самом деле не понимает, или же понимает, но хочет знать, что думает она.
— Например, что ваша мать была расстроена. Это видно по почерку и по тому, как много она зачёркивала. Бумага процарапана очень глубоко, а в трёх местах почти прорвана. Очевидно, что она писала про очень важную для неё вещь. Как я понимаю, это связано с приёмным ребёнком. И вряд ли это может быть кто-то ещё, кроме вашего брата. В теории может, но, знаете, бритва Оккама…
Айрис хотелось сказать ещё что-нибудь умное, но больше ничего стоящего из курса логики не вспоминалось.
— Я тоже думаю, что речь о Руперте, но это не значит, что усыновление имеет какое-то отношение к тому, что моя мать пропала. То, что два события произошли последовательно, не значит, что они связаны. Это тоже самое, как если бы вы узнали, что моя мать ела на обед томатный суп, и сказали, что суп может кое-что объяснить. — Заметив, что Айрис уже открыла рот, чтобы возразить, он продолжил: — Я понимаю, что вам хочется, очень хочется, чтобы эти строки что-то значили, но… Но эти две вещи вряд ли связаны.
— А если вы ошибаетесь? Неужели вы хотите просто проигнорировать письмо?
Дэвид Вентворт посмотрел на Айрис так, словно бы она его ударила: гневно и одновременно беспомощно.
— Я не собираюсь игнорировать письмо, — сказал он, чётко проговаривая каждое слово. — Просто не вижу, что бы я мог с ним сделать. Даже если допустить, что вы правы, моя мать была слишком осторожна в выражениях. Из этих намёков мало что можно понять. Очевидно, что существует тайна, связанная, скорее всего, с усыновлением Руперта.