— Я так поняла, её здесь не любят.
— Миссис Пайк не любит. Потому что она перед всеми прикидывается дамой из высшего общества, а сама выпрашивает деньги у родни. Говорят, раньше её дочки, когда приезжали в Эбберли, накидывались на еду, как голодные. Сюда отъедаться приезжали, потому что все деньги тратили на дорогую одежду да на коктейли, на причёски, чтобы казаться богатенькими.
— В голове не укладывается, — ответила Айрис.
— А леди Клементина их не очень-то ждала, так они придумывали всякие предлоги, чтобы приехать. Вроде того, что книгу из библиотеки с собой увезли в прошлый раз, надо бы вернуть. А то почитать тут нечего!
— Мне так жаль, что ты уходишь, — сказала Айрис, которой уже надоело слушать о том, какой корыстной и пронырливой особой была Мюриэл Вентворт.
— Мне тоже жаль. Я ведь так всех полюбила… Знаете, мисс, я в других домах работала, нигде не видела такого хорошего отношения. Но сам дом — дурной. И вы уезжайте, пока не поздно.
Айрис покачала головой. Она знала, что ни за что теперь не уедет. Тайны этого дома поддели её, как рыбу на крючок.
***
Мюриэл Вентворт прибыла перед обедом. Она оказалась невысокой ширококостной женщиной с красно-каштановыми кудрями до плеч и удивительно добродушным лицом. Видно было, что в молодости она была хороша собой, но не настолько как Энид. В Энид было изящество, которого очень не хватало Мюриэл.
Как и Энид, одета она была превосходно: хорошо сидящий тёмно-синий, почти чёрный костюм, шляпка-таблетка и крошечная сумочка. Нитка жемчуга была скромно спрятана под воротником блузки.
Мюриэл тепло улыбалась, обнимала Руперта и Дэвида и — особенно горячо — свою дочь, выражала соболезнования со слезами на глазах, и если бы Айрис не была предупреждена, то подумала бы, что тётушка Мюриэл — добрейшей души человек.
Сэр Дэвид пригласил Айрис в гостиную вместе со всеми, чтобы она познакомилась с Мюриэл до обеда, который обещал стать таким же ужасным, как и вчерашний. Мюриэл искренне расспрашивала Айрис об её работе, об учёбе в Оксфорде, и Айрис начинало казаться, что миссис Пайк её обманула: быть того не могло, чтобы все те гадкие вещи оказались правдой!
Но потом кое-что произошло. В гостиную вошла Мэри и сказала, что сэра Дэвида просит к телефону инспектор Годдард. Сэр Дэвид вышел, и какое-то время в гостиной продолжалась сдержанно-приятная беседа, которая приличествует дому, где скоро состоятся похороны. Это была полностью заслуга Мюриэл, потому что она вовремя задавала вопрос или подвала реплику, не давая повиснуть неловкому и печальному молчанию. Всё это продолжалось до того самого момента, пока Руперт, совершенно не смущаясь тем, что разговор шёл о чете Кеннеди, вдруг обратился к Мюриэл:
— Вы, возможно, поторопились приехать, Дэвид что-то говорил про то, что оглашение завещания из-за всех этих дел могут отложить… Вас там, кстати, нет. Но не переживайте, ваши дочери точно упомянуты. Моей матери всегда нравилась крошка Энид, — Руперт закатил глаза. — Хотя, конечно, не настолько сильно, чтобы она видела в ней подходящую невесту для Дэвида.
Айрис невольно задержала дыхание, такая жуткая и пугающая воцарилась тишина.
— Руперт, заткнись! — сквозь зубы прошипела Энид. — Есть у тебя хоть капля совести?!
— О нет, Энид, пусть говорит, — насмешливо протянула Мюриэл. — Ведь, в отличие от нас с тобой, совершенно здесь посторонних, он получит наследство по праву рождения.
На впалых щеках Руперта проступил румянец. Айрис не сомневалась, он ответит сейчас не менее колко, но тут в гостиную вернулся сэр Дэвид.
— Чего он хотел? — спросил Руперт, быстро взяв себя в руки.
— Инспектор Годдард приедет в три часа, чтобы побеседовать с тобой и с Мюриэл.
— Боже, зачем? — Мюриэл растерянно хлопала глазами. — Вряд ли я смогу вспомнить что-то, чего не вспомнила шесть лет назад. Я бы рада помочь, но, боюсь, в голове у меня всё смешалось… Как бы я не запутала следствие.
Глава 11. Синий час
10 сентября 1964 года
Инспектор Годдард беседовал с Рупертом в курительной, а Мюриэл сказала, что может побеседовать при всех, в гостиной. Ей абсолютно нечего скрывать, и — Мэриэл выразительно посмотрела на Руперта — она не хочет, чтобы о ней подумали, что она на кого-то втихую наговаривает.
Выяснилось, что сказать ей особо нечего. После обеда они с дочерью были внизу, но, услышав, как леди Клементина ссорится с Дэвидом, решили подняться наверх: хозяйка дома явно была не в духе. Они ненадолго заходили в курительную, где сидели поверенный мистер Баттискомб и профессор Ментон-Уайт, но им показалось, что эти джентльмены придерживались викторианских взглядов и считали женщин в курительной лишними, поэтому они поднялись наверх, в отведённую им комнату. Они отдохнули, а потом подбирали наряды для ужина. Ещё они просили принести им лимонад, но не запомнили, кто из горничных принёс и в котором часу. Ближе к восьми к ним постучался Дэвид и спросил, не видели ли они Клементину. Тогда они и узнали, что она ушла на реку и не вернулась.
— И вы больше никого не видели за все эти несколько часов? — уточнил инспектор Годдард.
— Когда мы поднимались по лестнице, то на площадке второго этажа видели Руперта. Это всё.
— А он шёл вверх или вниз?
— Признаться, не помню. Помню, что он остановился на площадке между этажами и отдыхал. С его ногой тяжело что спускаться, что подниматься.
— Я шёл наверх, — вставил Руперт.
Проигнорировав его, инспектор задал следующий вопрос:
— С какой целью вы приехали в Эбберли в тот день?
— Мы приехали не в тот день, а за два дня до того. Я разбирала бумаги моего покойного мужа и нашла несколько писем от его брата. Я решила привезти их… Подумала, что его сыновьям или Клементине будет любопытно их прочитать. К сожалению, я ошиблась. Пачка так и провалялась в библиотеке на столике около дивана. Дэвид и Клементина были постоянно чем-то заняты, а Руперт вообще…
Мюриэл сделала такую красноречивую паузу, что Айрис подумала, она сейчас скажет: «Вообще не умеет читать».
— Руперт никогда не выказывал интереса к семейной истории, — продолжила Мюриэл. — В конце концов, это не его семья. И, понимаете, дети даже не помнят отца, как ни прискорбно. Война… — Мюриэл тяжко вздохнула. — Им было по два года, когда Клементина увезла их на север. Потом они вернулись в Эбберли, а Джон пропадал на фабриках. Как сейчас помню, позвонили с фабрики под Честером и сказали про сердечный приступ… Такое горе!
— Я его помню, — произнёс Руперт, дождавшись конца монолога Мюриэл. — Помню, как хотел подбежать к воде, а он каждый раз подхватывал меня на руки и не пускал к пруду.
— Это твои фантазии, — заявила Мюриэл. — Никто не помнит себя в столь юном возрасте. — Она повернулась к инспектору: — И на этом, пожалуй, всё. Больше мне нечего сказать.
Годдард что-то долго черкал в блокноте, а потом сообщил, что вопросов больше нет, но в ближайшие дни, возможно, завтра, он сможет сообщить родственникам о причинах смерти леди Клементины и прочем.
Когда инспектор, попрощавшись, вышел, Айрис вышла вслед за ним.
— Инспектор Годдард, я хотела отдать вам копию письма, которую обещала вчера. И… Я думаю, что у меня есть важная информация. Я кое-что узнала от… от кое-кого среди прислуги.
Когда они пришли в библиотеку, Айрис отдала ему листок, а потом рассказала про Вилли Дженкинса.
— Не вижу, как это может быть связано с убийством, если у родителей и бывшей невесты было алиби, — сказал инспектор Годдард.
— Вы сами говорили, что шесть лет назад никто не думал об убийстве. Вдруг произошла ошибка!
— Мы не сможем исправить её сейчас, мисс Бирн. Вы юны и впечатлительны, вас всё это взволновало, но предоставьте это дело полиции, хорошо?
— Но вы же смотрите только в одну сторону!
— Это в какую?
— В сторону Дэвида Вентворта. Хотя с ним ваш любимый cui bono как раз и не срабатывает!
— Почему не срабатывает? Уже через несколько дней всё состояние Вентвортов перейдёт к нему.