— Не раньше, чем вы ответите на все вопросы, — отрезал Годдард.
— Какие ещё вопросы?! Что я ещё могу сказать? Всё уже вам выложила!
Айрис давно заметила, что Руперт, сидевший справа от Дэвида, непрерывно ёрзал, вертел в руках трость, делал судорожные вдохи, как будто собирался что-то сказать, но каждый раз сдерживался… Дэвид сидел на вид спокойно, но Айрис чувствовала, что всё его тело натянуто, точно канат.
— Вы когда-нибудь общались с Клементиной Вентворт или с кем-то из её семьи позднее? — спросила Годдард. — После якобы «похищения»?
— Напрямую нет, но…
— Что это значит?
— Я как-то раз написала ей. У нас были тяжёлые времена, и я подумала, что она могла бы помочь. По её деньгам это мелочи.
— Вы шантажировали её?
— Как? Шантажировала? Что я могла такого рассказать? Да и кто бы мне поверил… Нет, я просто написала. Она прислала денег. Это было в пятидесятом году.
— И с тех пор больше ни разу не писали, не пытались встретиться?
— Нет. То есть, я как-то пробовала увидеть сына, но близко никак не подойти. Забор, парк огромный, прислуга… Но ей я больше не писала.
— С какой целью вы ходили возле дома мистера Руперта Вентворта и проникли в сад?
— Хотела посмотреть, как… Ну, как он живёт. Кэти, моя дочь уже много лет со мной не разговаривает, и я даже не знаю, куда она переехала, Джорджи в заведении для умственно-отсталых, а Фред погиб. У меня никого… — Марта Хьюз захлебнулась рыданием. — Никого не осталось… Я хотела посмотреть, что он… счастлив. Хотя бы один мой сын счастлив!
— Какого сына вы имеете в виду, миссис Хьюз? Того, которого вы родили в больнице Стратфорда, или того, который был записан как ваш сын Энтони в офисе регистрации?
— Моего, конечно… Которого я родила. Я отдала его, да, но разве я смогла бы…
— Она лжёт!!! — Руперт резко вскочил на ноги. — Она не моя мать! Эта… эта женщина не может быть моей матерью!
Марта Хьюз поднялась со стула. Её лицо было перекошено от боли и злости:
— А ты никак думал, тебя принцесса родила? Но это я! Какая ни есть…
Руперт даже не взглянул на неё. Он смотрел только на Годдарда:
— Вы что, не понимаете, что она врёт?! Дэвид ей заплатил! Это неправда! Он узнал про подмену и тут же нашёл эту грязную побирушку, чтобы она… чтобы… чтобы она всё перевернула! Всё вывернула наизнанку!
— Ему это было бы очень сложно проделать, — спокойно заметил Годдард. — Пришлось бы начать в тридцать девятом году.
— Она перепутала или намеренно врёт! Да, перепутала! — с радостью ухватился за эту мысль Руперт.
— Кто мне заплатил?! Зачем? — непонимающе трясла головой Марта Хьюз. — Я не хотела, чтобы ты знал обо мне. Мне нечем гордиться. Не каждый захочет такую мать… Но если уж всё раскрылось, то вот она я. Я всего лишь хотела, чтобы у тебя была лучшая жизнь! — Марта Хьюз сделала несмелый шаг к Руперту.
— Не лезь ко мне, господи ты боже мой! — отшатнулся Руперт.
Как ни трудно было читать опухшее от пьянства и слёз лицо Марты Хьюз, Айрис увидела печаль. Одну только печаль. Не было ни злости, ни обиды, ни разочарования — словно Марта именно этого и ждала от сына: отвращения и ненависти.
— Мистер Вентворт, успокойтесь и сядьте на место, — произнёс инспектор Годдард. — Вас не для этого сюда пригласили.
— А для чего? — возмущённо отозвался Руперт. — Чтобы слушать её пьяное бормотание?! Нелепые обвинения?
— Вас, кажется, ни в чём не обвиняют, мистер Вентворт. И сядьте, пожалуйста. — Годдард перевёл взгляд на Марту Хьюз: — Думаю, вам сейчас нужен отдых, мы продолжим позднее, но мне нужен однозначный ответ на простой вопрос: кто из этих молодых людей ваш сын, ребёнок, которого вы родили?
Марта Хьюз, ни секунды не сомневаясь, указала на Руперта:
— Он.
У того на щеках выступили красные пятна.
— Да откуда ей знать?! Она двадцать с лишним лет своего ребёнка не видела! Если вообще не врёт от начала и до конца!
— Вот его, — Марта Хьюз кивнула в сторону Дэвида Вентворта, — я уж точно не спутаю. Воспитывала его до двух лет. Это сын леди Вентворт. Простите, сэр, — сказала она, опустив при этом глаза. — Но я ведь вас вернула. И растила как своего, ничем не обижала… И любила, да! Ну вот как не любить, когда сама… — Марта Хьюз опять начала плакать. — А когда она вас забрала, я места себе не находила, так мучилась, только и говорила, что вам обоим теперь хорошо будет, обоим мальчикам.
— Я не… — голос Дэвида сорвался. — Я не виню вас.
Выглядел он так, словно для него сказать эти четыре слова было всё равно, что гору свернуть.
— Почему вы ей верите?! — не унимался Руперт. — Кто она такая? Какая-то пьянчуга, которая… которая…
Марта Хьюз бросила на него угрюмый взгляд исподлобья и, утирая слёзы со щёк, сказала:
— Да не бойся ты… Не стану я к тебе в гости ходить, твоей красавице-жене в свекрови навязываться. Но и врать не буду, что есть то есть: я тебя родила. А всё, что ты сейчас имеешь, — это благодаря мне! Мне! Я всё для тебя устроила!
— Ты?!! Да ты всё сломала! Всё разрушила! Если бы не ты, я… Если бы не ты… — Руперт огляделся. Взгляд был полубезумным, блуждающим. Рука которой он опирался на трость, тоже дрожала.
Айрис стало за него страшно.
— Я всё равно докажу! — всё сильнее распалялся Руперт. — Её слова ничего не значат. Есть наука, медицина, исследования… Рано или поздно я докажу, что они отняли у меня то, что было моим… Они сговорились! А она… — он ткнул пальцем в сторону Марты Хьюз. — Старая мошенница! Оне мне не мать!
— Сержант Леннокс, выведите мистера Вентворта отсюда! — скомандовал инспектор Годдард.
***
Айрис стояла на широком, монументально-значительном крыльце участка и смотрела на проезжающие мимо автомобили.
Она чувствовала себя, как певец из хора в древнегреческой трагедии: перед тобой совершались поступки, которые не могли не привести к страшному финалу, а ты мог только созерцать и говорить о том, как суров и непреклонен Рок. И ничего уже было не изменить. Каждому предназначено пройти именно тот путь, что отмерили богини судьбы, кривой, запутанный и тёмный.
Дэвид Вентворт задержался, чтобы подписать какие-то бумажки, а она решила не ждать в мрачном холле внутри, а выйти наружу и подышать свежим воздухом. Он был не особенно свежим: кто-то из полицейских постоянно выбегал курить, и на крыльце никогда не оказывалось меньше двоих курящих.
Многие обсуждали машину Дэвида: она бросалась в глаза. Обсуждали чуть завистливо, но совершенно беззлобно. Как обсуждали другие свои дела: аварию возле пожарной части, взломанный газовый счётчик, ночные смены и отсутствие любимого сорта пива в пабе «Поросёнок».
Нормальная жизнь и нормальные проблемы.
Айрис отчаялась дождаться, когда они замолчат. Почему их было так много и почему они не переставая говорили?
Она пыталась сосредоточиться и собрать всё воедино. Ей и без того уже всё было ясно, но то, что она узнала сегодня от Марты Хьюз, — не ломало ли оно её выводы?