Среди паломников в новую "Мекку" был и английский премьер эпохи первой мировой войны Ллойд Джордж. Бывший ефрейтор оказал ему высокую честь, приняв на личной вилле в Баварских Альпах. Сидя у камина рядом с "фюрером" и скользя рассеянным взглядом по вершинам заснеженных гор, Ллойд Джордж с удовлетворением вспоминал, что еще на Версальской конференции выступал против "карфагенского мира". Германия, говорил он тогда, должна быть достаточно сильной, чтобы противостоять опасным веяниям из России...
"Фюрер" прочел ему пространную лекцию об опасности коммунизма. Убеленный сединами британский политический лидер доказывал в ответ необходимость установления более близких отношений между Англией и Германией.
- Я всем сердцем согласен с вами, - отвечал Гитлер, патетически прижимая руки к груди.
По возвращении на родину Ллойд Джордж опубликовал восторженный отчет о поездке. Он превозносил "магнетическую" личность Гитлера и заверял англичан в его миролюбивых намерениях. "О, если бы у нас в Англии был человек со столь высокими качествами!" - заявил он. Превосходя по наивности Красную Шапочку, бывший британский премьер даже не поинтересовался, зачем у "доброй бабушки" такие большие и острые зубы.
Буржуазные авторы склонны объяснять подобную "наивность" искренним заблуждением в отношении подлинных целей Гитлера. Кто мог в 1936 или 1937 г. предвидеть, говорят они, к чему приведет лихорадочная деятельность нацистов?
"Многие политические деятели, принадлежавшие ко всем партиям{49}, отмечает А. Киркпатрик, - посетили Германию в предвоенные годы и совершили ту же ошибку, хотя и в различной степени. Они рассматривали Гитлера как политического деятеля, принадлежащего к той же школе, что и они, может быть, более возбудимого и опасного, но родственного им. Все они считали, что удастся заставить его прислушаться к голосу разума и что если дела зашли в их нынешний злосчастный тупик, то это в значительной мере в результате того, что с ним плохо обращались. Все они искали случая, чтобы доказать ему, что Германия может осуществить свои законные(?) притязания, не прибегая к силе".
Попытки объяснить политику "умиротворения" агрессоров ссылками на заблуждения и ошибки, разумеется, нельзя принимать всерьез. Ее корни нужно искать в катастрофических потрясениях, какие претерпел капиталистический мир в годы мирового экономического кризиса 1929 - 1933 гг. Напуганная размахом революционных выступлений рабочего класса, буржуазия, по меткому выражению У. Фостера, потянулась к фашизму, как шакалы на падаль. Знамена Народного фронта, высоко поднятые в 1936 г. в Испании и затем во Франции, еще более отбросили буржуазию вправо. Гестаповские застенки она начинала считать единственным якорем спасения для "-свободного мира". Курс на подкормку фашистских держав и на сговор с ними представлялся крупному капиталу Запада естественным и необходимым.
Доступная английская, и в особенности французская, дипломатическая документация, относящаяся к рассматриваемому периоду, необычайно скудна. Несколько приоткрывает "занавес лицемерия", скрывающий тайны дипломатии Запада, опубликованная переписка госдепартамента. В беседах с американскими представителями политические деятели Англии и Франции говорили значительно больше и откровеннее, чем до сих пор рискуют доверить бумаге. К числу таких людей относился, в частности, французский министр иностранных дел Фланден. Сообщая о своей беседе с ним, посол США в Париже писал 8 марта 1936 г.:
"...я спросил его, считает ли он, что Германия имеет воинственные намерения. По его мнению, Германия намерена занять и укрепить демилитаризованную зону, которую она сможет затем удерживать минимумом сил, что даст возможность рейху обратить свое внимание на юг и на восток - в сторону Австрии, Чехословакии, Польши и России и что он полагает угрозу таких действий в конечном итоге вполне реальной".
Во второй половине мая 1936 г. бывший американский посол в Москве Буллит, находившийся проездом в Париже, беседовал с генеральным секретарем МИД Франции Леже.
"Леже сказал, - отмечал Буллит, - что завершение Германией строительства линии укреплений на границе с Францией и Бельгией создаст китайскую стену вокруг Европы. Франция и Англия будут отгорожены от Центральной и Восточной Европы, и все государства Центральной и Восточной Европы окажутся выданными на милость Германии.
...Если сооружение германских укреплений будет завершено, для Центральной Европы возможно лишь одно будущее - господство Германии".
Тот же Буллит несколько раньше сообщал, со слов польского посла в Москве, о впечатлении, которое в Варшаве произвела ремилитаризация Рейнской зоны.
"Польский посол, который только что вернулся из Варшавы и является одним из самых близких друзей Бека, высказал мнение, что следующим шагом Гитлера будет поглощение Австрии, и предсказывает, что вскоре после этого Бенеш появится на коленях в Берлине".
Как видим, документы не свидетельствуют о "наивности" буржуазных политических деятелей. Они знали о военных приготовлениях фашистской Германии. Их "ошибка" заключалась лишь в расчете, что гитлеровские солдаты двинутся на Восток, против СССР, а не на Запад.
Мало-мальски объективный анализ фактов должен был привести к выводу, что предлагавшиеся Советским Союзом коллективные меры были единственным средством обуздать агрессоров и спасти Западную Европу от установления германо-фашистской гегемонии. Несмотря на свои антисоветские взгляды, к такому выводу пришел, в частности, посол США в Вене Мессерсмит. Оценивая обстановку в Европе после занятия немцами Рейнской зоны, он указывал на опасность слишком большого увеличения мощи третьего рейха.
"Нет сомнения, - писал он в Вашингтон 9 марта 1936 г., - что в результате акта, предпринятого Германией 7 марта, обстановка в Европе достигла в своем развитии очень важного пункта...
Имеется лишь один способ обращения с нынешним режимом в Германии - на его грубые жестокие действия отвечать столь же решительной позицией. Это единственный язык, который этот режим понимает и на котором он говорит. Германское правительство далеко не уверено в прочности своих позиций, и положение партии в стране с точки зрения поддержки народа слабее чем когда-либо с момента ее прихода к власти. Хотя реоккупация Рейнской зоны встретит поддержку в народе, большинство немцев будет сомневаться в разумности этого шага в настоящее время и будет опасаться его последствий. Если, однако, fait accompli{50} сойдет с рук правительству и на этот раз, как это имело место в прошлом, кто сможет предъявить упрек в том, что растущее большинство германского народа проникнется верой, что Германия, в конце концов, непобедима и что на нее возложена миссия, которую она должна осуществить, установив господство над Европой?.. Германия еще не готова к войне, даже если бы она имела на своей стороне Италию, и этот факт не должен быть упущен из поля зрения державами при принятии решения об их позиции в связи с германским актом от 7 марта. Ряд факторов, действующих внутри Германий/ ослабляют ее, но эти следующие друг за другом успехи дают новые силы национал-социалистской партии, которая, испытывая лихорадочное волнение, надеется, что благодаря успешным шагам она сможет продлить свое существование до того момента, когда будет в состоянии сама нанести решающий удар. Можно считать почти безусловным, что решительная позиция, занятая сейчас державами, не привела бы к войне и является единственным, что положило бы конец этой цепи fait Accompli, предусмотренных германской программой.
Теперь дело Европы решить, готова ли она встретить факты лицом к лицу. Для этого есть пока время. Пожалуй, было бы преувеличением сказать, что это последний шанс, который имеет Европа для собственного спасения в конечном счете от катастрофы большой войны, но многое свидетельствует о том, что это является поворотным пунктом, определяющим будущий курс к войне или миру".