В то время точное (или очень близкое к истинному) знание широты мыса Доброй Надежды представляло собой решающий элемент для выбора одного из двух возможных морских путей в Индию — западного пути Колумба или пути вокруг Африки. Другим базовым элементом было знание географического местоположения Каликута или, лучше сказать, Малабарского берега по отношению к Африке. По мнению исследователя К. Фикалью, нет сомнений в том, что письмо и карта мира, посланные Перу да Ковильяном королю Жуану II, достигли своего адресата[80]. А встреча в Каире этого шпиона с двумя посланцами монарха должна была иметь место «в конце 1490 или в начале 1491 гг… почти четыре года спустя после отъезда (Перу да Ковильяна) из Португалии»[81]. Этого периода времени был более чем достаточно для сбора опытным португальским шпионом обширной информации о морских коммуникациях в Индийском океане. В этой связи Ж. Кортезан пришел к следующему заключению: «Когда, по крайней мере в середине 1491 г., дон Жуан II стал обладателем подсчета расстояния между берегами Африки и Малабара в днях путешествия или в так называемых арабских координатах (по знакам Зодиака), к примитивной карте мира добавились новые существенные знания, помогающие решить важную проблему, а именно: какой из двух путей был предпочтительней?»[82] В 1491 г. выбор дон Жуаном II был окончательно сделан: самым быстрым и практичным путем в Индию, где находились вожделенные пряности, был признан путь вокруг Африки мимо мыса Доброй Надежды.
Здесь возникают два вопроса: если дон Жуан II уже в 1491 г. владел всем необходимым для открытия морского пути в Индию, то чем объяснить, что лишь спустя 9 лет после получения сведений от Бартоломеу Диаша и 6 лет — от Перу да Ковильяна из Лиссабона вышел флот, который экспериментальным путем подтвердил информацию португальского шпиона? Была ли в течение этого долгого периода приостановлена деятельность этого монарха в области географических открытий?
Хотя хроники на этот счет хранят полное молчание, бурная, плещущая через край энергия, необычайно деятельный характер Жуана II и проводившаяся им политика строгой секретности заставляют думать «априори», что в период с 1491 по 1495 г. навигаторская активность Португалии продолжалась с еще большей энергией. В каком направлении? Во всех, которые могли окончательно пролить свет на проблему, больше всего занимавшую Жуана II: проблему самого быстрого и легкого пути в «страну пряностей» — Индию. Между тем X. Колумб ворвался на мировую сцену, поразив мир сенсационным открытием Антильских островов. Объявив о том, что он открыл Индию, он усложнил задачу португальского монарха, которого интересовал не сам по себе морской путь, а прежде всего монополия на восточную торговлю.
Как бы то ни было, существуют бесспорные доказательства того, что навигаторская активность Жуана II после 1492 г. не прекратилась. По свидетельству Ахмада ибн-Маджида, дон Жуан II послал в 1495 г. новый флот, чтобы закрепить открытие Бартоломеу Диаша. Этот флот был потерян в результате кораблекрушения на рифах вблизи Софалы в 1495 г. Этот факт был обнаружен Т.А. Шумовским, который в 1958 г. опубликовал работу «Три неизвестные лоции Ахмада ибн-Маджида», среди которых есть «Дневник из Софалы», где содержится это утверждение.
Историк М.М. Жирмунский написал книгу об ибн-Маджиде на основе лоций, найденных Шумовским. Вот как происходили события в версии Жирмунского: португальские суда проходили в 1495 г. мимо Софалы, направляясь к Индии, которая была конечной целью их плавания, когда потерпели кораблекрушение. Жирмунский ссылается при этом на свидетельство Ахмада ибн- Маджида: «Здесь и споткнулись франки (то есть португальцы), видимо, доверившиеся муссону в день св. Мигеля. На них накатилась волна у этих крутых скал Софалы, набежавшая с противоположной стороны. Мачты их судов погрузились в воду и сами суда оказались под водой — о, мой брат! Некоторые видели, как они тонули — ты же знаешь, каков муссон в этой земле»[83].
Другой арабский писатель Кутб-ад-дин ан-Нахразали, писавший в середине XV в., подтверждает эти факты: «Группа португальцев, проникнув в Море тьмы и обогнув горы Аль-Комр, где рождается Нил (то есть после того, как они обогнули мыс Доброй Надежды), поплыла на восток и проходила близко от берега там, где море становится узким (видимо, Мозамбикский пролив)… там их суда не смогли пришвартоваться и были разбиты на куски. Никто из них не спасся. Португальцы в течение некоторого времени упорно продолжали посылать суда, но они всегда терпели кораблекрушение в этом месте». Однако последнее утверждение о том, что все суда терпели кораблекрушение, опровергает ибн-Маджид. Он ограничивается фразой: «Некоторые видели, как они тонули» — и добавляет: «В течение примерно месяца они (франки) продолжали свои плавания по жемчужным отмелям, следуя от Калхата (порт в Омане) до внутренних районов вдоль устья до Джарума (Ормуза)». Речь идет, видимо, о том, что после кораблекрушения в порту Софала португальцы продолжали свои исследования, плавая от Коморских островов вдоль Оманского залива и через Ормузский пролив между Персией и Аравией.