Сабрина и Дафна никогда не видели бабушку настолько суровой и торжественной. Однако они были готовы расплакаться в любой момент. Было столько пройдено, столько прожито вместе, а теперь они снова останутся только вдвоём.
Девочки потянулись к бабушке и обняли её со всей силы. Расставание было неизбежно. Они отлично понимали это разумом, но не сердцем. Ещё недавно, когда они встретились с ужасами смерти Спикера, сёстры решили во что бы то ни стало сделать так, чтобы бабушка Рельда оказалась далеко от поля боя. Но то, что бабушка уже давно приняла решение сама, было для них неожиданностью.
- Бабушка, - Сабрина всхлипнула, - мы так хотим защитить тебя, бабушка. Но почему мы просто не можем быть счастливы всей нашей семьёй? – она вдруг заплакала. От боли, от осознания того, сколь много она не успела обсудить с ней, сколь многому не научилась у неё, сколь многим она ей обязана и сколь долго её благодарность была не известна этой замечательной женщине. Бабушка Рельда стала её семьёй. И теперь Сабрину вновь лишали её.
- Ну-ну, Libeling. Мы не расстаёмся навсегда.
- Ты врёшь, бабушка. Ну, зачем же ты врёшь, бабушка? – Дафна заплакала тоже. Когда родители исчезли, Сабрина стала для неё всем. Она никогда не чувствовала себя одинокой. Но бабушка Рельда также стала её семьёй. Она открыла для неё новый мир, в котором Дафна впервые была нужной, была способной и сильной и могла помочь тем, кто в том нуждался. Теперь бабушка увозила этот мир с собой, и исчезала вместе с ним.
- Я вернусь, - бабушка Рельда внимательно и серьёзно посмотрела на внучек. – Я обязательно вернусь, верьте мне и этому городу.
Они стояли так всего миг, а затем Тобиас Клейн, вновь похожий на себя прежнего – мрачного и сурового мистера Каниса, оторвал сестёр от бабушки и взялся за ручки её коляски. Старушка смотрела на внучек, и слёзы лились из её глаз и сморщенному постаревшему лицу. Тобиас Клейн почтительно кивнул им.
Когда мужчина развернул коляску в другую сторону и повёз вверх по дорожке, сёстры навзрыд зарыдали и едва не побежали вслед за бабушкой, но вдруг их остановили сильные и в то же время нежные руки Белоснежки и Шарманьяка.
- Верьте в неё, ведь ваша бабушка очень мудрая женщина, - сказала Белоснежка, сжимая плечо Дафны.
- Мы должны победить! Должны! – воскликнула Сабрина, удерживаемая Шарманьяком.
- Никто не знает, что будет завтра. Но если Рельда считает, что может сделать для победы всё, она сделает, не сомневайтесь в ней, - принц впервые назвал женщину по имени. – И в себе. Гриммы – великая семья.
Девочки всхлипнули и обнялись. Они снова есть друг у друга. Но теперь этого было недостаточно для счастья.
***
Гек и Бел редко сходились во мнениях, уж больно разными людьми они были сами по себе. Дылда и крошка. Брюнет и блондинка. Жизненный исследователь и Фея-Верховница. Однако сейчас они оказались согласными, но были этому совсем не рады.
-…Ты правда думаешь, это его рук дело? – устало переспросила Бел в очередной раз. Свадьба была в самом разгаре её празднования, но настроения отмечать что-либо даже из уважения отсутствовало.
- Лицо Спикера было искаженно ужасом, а напугать его было делом непростым, не находишь? И Даф сказала о следах чёрной магии в том месте.
- Даф сказала, - фея тихо фыркнула. – Хотя надо признать, есть в её словах правда, - она вздохнула. – Мы столько лет думали, что он в заточении… и вот, - блондинка обняла себя руками, - Шэдоу воплощает всё самое чёрное в Питере, но я не верю, что Питер хотел причинить такую боль кому-то из нас, его семьи. Что-то изменилось.
- Ты думаешь, Тень стала самостоятельной и теперь имеет свои собственные желания? Если это так, нам всем пора бояться себя самих, - заметил Гек.
- Нам всегда стоит опасаться своих желаний, - безрадостно поделилась Бел. – Питер всегда был экспериментатором, энтузиастом, и поэтому именно ему пришла идея об отделении тени от самого себя. Кто ж знал, что он не первый, кто это придумал? И у него в отличие от них всё получилось, - она повернулась к Геку. – Мы не знаем и части о том, что такое эта Тень. Я должна поговорить с Питером. Если есть хоть намёк на то, что Шэдоу приложил к этому руку, то мы должны быть очень осторожны. Его затаённые обиды могут вернуться нам сторицей.
Гек поймал фею за руку, не дав уйти. Питер стоял от них неподалёку, но его пустой тёмный взгляд бесцельно блуждающий по людям говорил о том, что он был как никогда далёк от людей. Его лицо осунулось, под глазами залегли чёрные круги, и он постоянно морщился, как от приходящей боли, - Питер уже мало походил на себя привычного. Горе медленно убивало его волю.
- Он не способен мыслить ясно. Не сейчас. А ещё… я знаю, почему он находится здесь, а он знает?
- Знает, - подтвердила фея. – И никуда не уйдёт, пока не станет совсем худо.
Гек поморщился, отпуская Бел. Глава семьи, его названный брат угасал на глазах, Гек терял семью, которую приобрёл с таким трудом, и бессилие душило его. Ему было страшно.
Брюнет поискал глазами Даф. И нашёл её вместе со старшей сестрой стоящими поодаль от общей толпы. Что-то в их объятиях показалось Геку до боли знакомым. Сёстры тоже были в отчаянье. Рельда Гримм покинула их семью во благо победы. Юноша устало потёр переносицу и в момент оказался рядом с Гримами, разделив их горести большими горячими объятиями.
А Бел встала рядом с Питером. От него человеческого мало что осталось. Чернота захватила его странный костюм из плаща с высоким горлом, запахнутого и застёгнутого на все пуговицы, его волосы, глаза и даже ногти. Даже в его взгляде была темнота. Фея поняла, что ничего ему не скажет. Питер столько лет заботился о них, оберегал… теперь их очередь. Бел легко погладила брата по плечу и прислонилась к нему лбом.
- Питер, - позвала она его, и тот очень медленно повернул голову на зов. Кажется, каждое движение приносило ему боль. – Рельда Гримм отбывает. Ты не хотел бы… с ней?
Пэн моргнул, задумавшись на секунду, и покачал головой. Нет, он не уйдёт.
- Тогда, может, ты отдашь ей дневник? Так будет безопаснее для всех, поверь…- она неловко помялась. – Он и так причинил уже бед.
- Я бы хотел его уничтожить, - внезапно прохрипел Питер, - но не могу. Столько раз пытался, и не смог, - он расстегнул несколько пуговиц на пальто и достал оттуда кожаный прямоугольник. – Пусть будет так.
Фея кивнула, и, поцеловав его в сухую холодную щёку, исчезла в поисках Рельды Гримм. А Питер так и остался стоять там, смотря на широкую спину Гека, обнимающего сестёр Гримм.
========== 30. Лик Смерти. ==========
Мягкая бледно-зелёная трава клонилась к земле. Крупные капли росы, словно неизвестные природе жучки, скользили по листьям, матово блестя и наивно отражая сгустившиеся облака. Рассветная дымка нежной пеленой окутывала лес, погружая природу в мирную негу и скрывая антрацитовые грозные тучи с заточёнными в них молниями. Лёгкий красноватый свет прорезал тёмную пелену и рубинами вспыхнул на каплях росы. Трава зачарованно потянулась ввысь и… тут же была примята сильным сапогом множества ног. По лесу маршировала армия, гремя оружием и разрушая последние сладостные минуты покоя.
Красный свет исчез, а гигантская клубящаяся туча плюнула вспышкой ярко-белого света и на разные лады загремела-заиграла свой кровавый марш.
Там, где была земля, оставались отпечатки ног, там, где был асфальт, виднелись царапины от орудий. Армии сходились медленно. Но верно. Пока не нашли точку, где, наконец, встретились.
Это было большое поле, местами выжженное, с обломками чего-то, что уже сложно было принять за конкретный предмет, но всё же довольно просторное и даже почти ровное. За спиной у армии Алой Руки высился почерневший город, за плечами и по обе стороны, куда падал взгляд Противоборцев и примкнувших армий – свободные земли леса и гор и скрытый от любопытных глаз магией домик Гриммов.
Армии остановились друг напротив друга, смиряя своих противников взглядом. Вязкая, проникающая тишина растеклась по полю, и только гром гремел где-то совсем близко. Войска стояли неподвижно, не шевелились. Никто не хотел начинать это первым. И только безмолвие было их спутником. Несомкнутые ряды щитов, зависшие в воздухе драконы и парящие Феи со стрекозиными крыльями, клоака теней и жуткий монстр, прячущийся меж башен города – всё застыло в ужасном великолепии.