После этих слов Мурка слегка улыбнулась, но ее последний аргумент прозвучал настолько неубедительно, что казалось, будто она и сама не поверила в то, что сказала. Повисла напряженная пауза. И только тиканье настенных часов в кухне нарушало эту тишину.
– Мне кажется, что Мура права, доченька. Как бы мы ни хотели, но лучше, чем она не справится никто. Она от природы тихая и грациозная, обладает даром видения в темноте. Она должна попробовать, а в случае неудачи у нас и в самом деле будет еще один шанс. Мы не можем рисковать тобой.
– Что же это за несправедливость такая? Почему мне приходится выбирать, кого отправить на верную гибель? Я не хочу потерять никого из вас, – расстроилась юная ведьма. – Мурочка, может, мы как-то по-другому попробуем? Через окошко, например, шапку вытащим. Или еще как?
– Ага, точно, через окошко. Только окошко сначала разбить придется, а это Банник точно услышит. Все, Эля, перестань. Ничего со мной не случится. Я все сделаю очень тихо и осторожно, обещаю, – голос кошки звучал настолько уверенно, что Элька не решилась с ней спорить.
Поужинав, все отправились по своим постелям.
Утро началось как обычно: девочки пошли в школу, узнали оценки за четверть, поздравили одноклассников и учителей с наступающими праздниками и после уроков поехали вместе с Людмилой в деревню. Там тоже до самого вчера все было спокойно и обычно. Чай и поздравления от домового с началом зимних каникул, разговоры о праздновании Нового года. Девочки рассказали Усу последние новости о посылке от папы Эли и об олимпиаде Муры.
Все по очереди сходили в баню попариться. Первым пошел домовой, затем Мура и Элька, а последней Людмила. Когда девочки спросили у дядьки, зачем они все сегодня ходили в баню, Ус ответил, что для того, чтобы Банник был доволен, нужно обязательно перемыть три пара, то есть три захода для мытья. А на четвертый пар придет мыться нечистый. Специально для него Людмила оставила в бане тазик с водой и веник на полоке, а Ус поддал еще жару, чтобы хозяин баньки хорошенько попарился.
– Как же это все сложно, – удивлялась Эля. – Столько всего знать и уметь надо! Неужели человек способен все это запомнить? Что, кому, когда и где оставить или дать? Как правильно это сделать, в какой день и час.
– Ты, милая моя, всему научишься со временем, – как-то особенно, по-доброму сказал домовой. – Все узнаешь, все запомнишь. Главное, не ленись! Делай, что говорят, да слушай внимательно.
Элеонора обняла Уса и тихонько прошептала:
– Усик, миленький, я так тебя люблю. Я всех вас очень-очень сильно люблю.
Ровно в полночь из бани стали доноситься разные звуки: шипение вода на камнях, звон тазов, удары веника и странные нечеловеческие охи-ахи со смехом вперемешку.
– Пришел Банник попариться, – шепотом сообщил Ус. – Пора тебе, Мурка. Иди, но будь осторожна. Помни, услышит тебя злодей – не отпустит.
Мура в ответ молча кивнула и решительно взялась за ручку двери. Дверь тихонько приоткрылась, из предбанника наружу повалил пар.
– Разошелся злодей, захотел чистеньким стать, тьфу, нечисть поганая, – с досадой прошептал домовой.
– Тише ты, Муру подставишь, – одернула его Эля. – Мне страшно, а вдруг Мурка не вернется.
– Не бойся, вернется. Она кошка умная и тихая, я в ней уверен.
Тем временем Мурка уже вошла в предбанник и закрыла за собой дверь. Оглядевшись по сторонам, она увидела на лавке темно-коричневую вязаную шапку, тихонечко взяла ее и хотела уже бежать на улицу, но любопытство взяло верх над разумом, и кошка решила одним глазком заглянуть в парилку и посмотреть, как выглядит этот Банник. Вдруг им с Элей это пригодится, ведь врага надо знать в лицо. Она с кошачьей грациозностью подкралась к двери, что отделяла предбанник от парилки, аккуратно ее приоткрыла и заглянула в щелку. То, что она увидела внутри, повергло ее в ступор, зрелище было ужасно смешным. На полоке сидел маленький толстенький и очень-очень волосатый старикашка. Его живот был настолько огромен, а ножки коротки, что не верилось в то, что он вообще способен ходить. Длиннющие спутанные волосы и такая же борода закрывали его тело практически до самых ступней. Из всей этой мохнатости в разные стороны торчали ветки и листья от березового веника, который лежал неподалеку весь оборванный. Глаза у этого старикашки были огненно-желтого цвета без зрачков. Они светились так ярко, что казалось, будто на кучу волос в ножками просто упали два уголька из печи. Из его рта, ноздрей и даже из ушей поочередно вырывались клубы пара. Звуки, которые издавал Банник, пробирали до костей. От его хохота леденела кровь, а тот звук, который он издавал на вдохе и выдохе, заставлял сердце биться чаще от страха. Но, несмотря на это, не засмеяться, глядя на злодея, было очень сложно.