Зимой, где какая сторона света, скажут тебе одинокие избушки, столбы, деревья. Как скажут? Снегом. На северной стороне у них снега больше.
Весной и летом спроси, где юг, у травки близ дерева. Быстрее и выше растёт она к югу от него, зато и желтеет здесь скорее летом.
В это время Сашок хватает за руку Лёшку и кричит:
— Смотри: зайчишка!
Лёшка торопливо сдергивает ружьё с плеча:
— Где?!
— Где? Где? — передразнивает Сашок. — А то тебя заяц дожидаться будет!
— Не было зайца. Выдумал ты всё.
— Вы-ыдумал! — иронически цедит Сашок. — Во-он у тех кустов он прометнулся. У меня знаешь глаз какой…
Митрич косится на Сашка и, посмеиваясь, спрашивает:
— А далеко ли ты можешь, скажем, церковь заметить?
— Далеко ли? — вслух думает Сашок. — За десять вёрст.
— Вот тебе и глаз! — смеётся Митрич. — Я и то большую башню или церковь за двадцать вёрст увижу. Мельницу, ту, пожалуй, и верно, за десяток вёрст видно.
Тут все ребята наперебой начинают припоминать, какой предмет откуда разглядеть можно. И получается, что деревню или большие дома вёрст за семь-восемь увидеть можно, а окна в домах — уже за четыре.
— Конечно, разные люди есть, — говорит Митрич, — и глаза у них разные. Но всё же у великого большинства — схожее зрение. Значит, и правила схожие вывести можно.
Вот, к примеру, самые азы: чем меньше предмет, тем короче иди к нему, чтоб увидеть. Лицо человека ближе, чем за двести метров, и не различишь. А хочешь узнать, весёлое оно или грустное, ещё на сотню шагов придвинься.
Сашок начинает на ходу всматриваться из-под ладони в горизонт. Но Мишка Губкин быстрее его замечает вдали неясную точку.
— На коне кто-то бежит, — отмечает Губкин.
— И вовсе нет, — возражает раздосадованный Сашок. — Пеший.
Мальчишки оборачиваются к Митричу.
— Подождём, — говорит старик. — Он к нам движется.
Проходит несколько секунд. Теперь всем видно, что едет конный.
— А что я говорил! — торжествует Мишка.
— Раз ясно, кто это — пеший иль всадник, — говорит Митрич, — значит, до него не больше версты. Не лишне запомнить. Всё это знаешь — на глаз расстояние определишь. Почти без ошибок.
— А вы, Митрич, на сколько — самое далекое — видите?
— Я? — старик лукаво мнёт бородку. — Глаза у меня, Сашок, сейчас слабые. Сейчас я дальше не увижу, как за сто миллионов километров.
Самый младший из Великих Братьев звонко смеётся:
— Скажете же, Кузьма Митрич…
— Не веришь? Я правду сказал. Вот сейчас солнышко вижу. Ночью — звёзды. А до них — огромные тыщи вёрст, Сашок.
— Верно, Митрич… Не подумал я.
— А вот я вам всем что скажу, — вступает в разговор Лёшка. — Чем выше человек над землёй, тем глаз его дальше берёт.
— А ты откуда знаешь? — справляется Сашок.
— Откуда! Откуда! — бормочет, посмеиваясь, Лёшка. — Знаю — и всё.
— Нет, правда, откуда знаешь? — заинтересованно спрашивает Митрич.
— Лётчик мне заезжий сказал, Митрич, — выдаёт тайну Лёшка. — Он говорил: стоишь на земле — только на пять километров видишь. А если залез на столб, скажем, — вдвое больше.
— А если вон на ту сосну забраться? — не унимается Сашок.
— На ту? — соображает Лёшка. — В ней — метров двадцать? Выходит, километров за восемнадцать видно будет. С холмика, с того вон, — и на все тридцать.
— Это, кажется, верно, — подтверждает Митрич. — С самолёта, говорят, на триста километров видно.
Тропа уже давно идёт по равнине, на которой редкими островками высятся одинокие сосны или берёзы, темнеют небольшие уколки. Солнце светит сильно, но уже нежарко, и Митрич предлагает сделать привал.
Все отдыхают и подкрепляются холодным мясом.
Покончив с едой, Лёшка осматривается и спрашивает Ивана Косого:
— Сколько до той вон берёзы, Ваня? До той, старой.
— Метров триста, — помедлив, отвечает Иван Косой.
— Нет, — посмотрев вверх, не соглашается Митрич. — Больше, пожалуй.
— Нет, Митрич…
— Тут нас глаза подводят. А потому ошибка, что солнце — впереди. На самом деле, до берёзы дальше, чем тебе кажется. Было б за спиной солнце — ты как раз бы наоборот решил. Так уж у нас глаз устроен, ребята.
— А ещё отчего ошибки бывают, Митрич? — спрашивает Сашок.
— Ещё?.. Ну, вот, к примеру, стоят две избы. До одной — верста, до другой — верста. Одна — на чистом месте, вторая — у тёмного леса. Какая изба ближе покажется?
— Первая, — неуверенно говорит Сашок.