«Вот туда-то мы и направимся», — решил аферист, начав плавно переводить беседу в нужное русло.
— А налоги-то как подняли, — вставил Рурык, точно зная, где у фермера больная мозоль.
— И не напоминай! — мужик с досадой махнул рукой и отставил вилы. — Думал к зиме скота прикупить, да куда теперь? Самому бы с голоду не подохнуть.
— Так я по поводу земли и пришел, — желая вызвать больше доверия, Рурык перенял у фермера стиль речи. — Я ж чего в Иривию приехал? Хозяин мой — барон Эльденмер фон Трен Аберхаус — задумал у себя во дворце зимний сад организовать. Да такой, чтобы всех соседей за пояс заткнуть. Уже и семена из Иривии заказал, и саженцы посадил, а растения не приживаются! Барон с ними полгода бился. Видных ученых вызывал. Те только бороды почесали. Говорят: почва неподходящая. Мол, коли растения иривийские, то и землю надобно такую же достать.
— Ну так ясно дело, — не без гордости ухмыльнулся фермер. — Разве ж на вашей-то, савенийской, что путное вырастет?
— Вот и хозяин мой о том же горюет. Он с соседями пари заключил. «Я, — говорит, — такой зимний сад устрою, что сам король мне позавидует». Целое состояние на кон поставил! И ведь всего-то надо пару-тройку мешков иривийской земли. Казалось бы — такой пустяк. А тут война эта разразилась, и затея барона застопорилась. Кто ж теперь землю продаст?
Фермер, поняв, куда клонит иностранец, нахмурился. Продажа земли савенийскому подданному — подсудное дело. Еще, чего доброго, обвинят в шпионаже. И никто не станет разбирать, для каких целей земля продавалась.
Меж тем Рурык продолжал сокрушаться о бароне:
— Барон дом заложил ради этого спора. Земля ему край нужна. Мне бы землицы магической прикупить, а? Уж хозяин не поскупится. Человек он не бедный. Я при нем десять лет служу — всегда по совести расплачивался.
— Пойдем-ка я тебя чайком угощу, — твердо произнес фермер, взглядом указывая на дом. И чуть слышно добавил: зачем о таких вещах кричать на всю улицу? Соседи еще услышат. Пойдем, пойдем. У меня чаек знатный. На травах настоянный. Да с вареньицем вприкуску — самое то. Ты проходи, сердешный. Штиблеты свои прямо тут разувай.
Усадив гостя за дощатый стол, фермер несколько раз недоверчиво выглянул в окно: не идет ли кто из соседей, не видел ли, как иностранец в дом заходил?
Но улица оставалась безлюдна.
— Ну, так и чего ты там про своего барона-то? — фермер плотно задернул желтые занавески и, взяв табурет, подсел поближе к гостю.
— Так вот я и объясняю: земля — край нужна. Барон щедро отплатит, не поскупится. Можете смело цену раз в десять завышать. Сами понимаете, какое у него нынче душевное состояние. Хандрить изволит. В таком настроении барон не торгуется, на все согласится. Почем у вас мешок земли стоит?
Фермер задумчиво поднял глаза к потолку, почесал шею. Оттопырил нижнюю губу, прикидывая, как бы не продешевить. Не каждый день приходится родину продавать.
— Ну, тысяч пятнадцать, — брякнул он и замер.
Сумма была грабительской. На эти деньги фермер мог месяца три кутить, ни в чем себе не отказывая.
— Пятнадцать?! — с возмущением произнес Рурык.
Землевладелец испугался: пожадничал! Надо было хотя бы «пять» сказать.
— Просите сразу пятьдесят! — заявил гость. — Для барона это даже не деньги! Так — разок в ресторане отобедать.
Землевладельца взяла оторопь.
— Это ж… за сколько земли-то надо за такие деньжищи? — от таких масштабных сумм фермер перестал соображать.
— Так за мешок. Вы мешков десять сможете накопать? Барону этого вполне хватит.
— Десять?
Фермер скосил глаза, боясь поверить в нагрянувшее счастье. Он все пытался посчитать, сколько ж это будет: десять мешков, да по пятьдесят тысяч алынов за каждый.
И всякий раз сбивался, и сумма получалась разной.
— Я сейчас, — на выдохе произнес хозяин, после чего направился к навесному шкафчику, достал из-за разделочной доски шкалик с наливкой, стакан, налил до краев и выпил залпом.
Сел обратно за стол, как ни в чем не бывало.
— Так это сколько в итоге-то получится за десять мешков?
В таких вопросах фермер боялся доверять собственному разуму. Лучше переспросить.
— Пятьсот тысяч алынов за землю и еще столько же сверху за ваши личные хлопоты, — улыбнулся Рурык.
У землевладельца задергался левый глаз. Он вновь отправился к шкафчику, осушил еще один стакан. Подумал, что глушить настойку в одиночестве, не слишком вежливо, предложил гостю.
— Нет-нет, мне нельзя. На работе, — пояснил Рурык. — А вы, пожалуйста, не стесняйтесь. Я все понимаю, дело серьезное, тут поразмыслить требуется.