Палач Миры вернул себе человеческий облик, лишь истекая кровью от смертельного ранения саблей Харалана. Наверное, и несчастную девушку мы сможем увидеть не раньше, чем на смертном одре.
Утром двадцать четвертого июня мой брат пришел ко мне. Выглядел он гораздо спокойнее, чем обычно.
— Дорогой Анри, я принял твердое решение. Надеюсь, ты его одобришь.
— Не сомневайся, — заверил я, — будь со мною откровенным. Я знаю, что ты разумный порядочный человек.
— Не только разумный, но и любящий, — вздохнул Марк. — Ты знаешь, Анри, Мира пока лишь наполовину моя жена. Для завершения нашей свадьбы не хватает религиозного освящения, ведь церемонию прервали до произнесения необходимых ритуальных[184] слов. Это создает ложную ситуацию, с которой я хочу покончить ради Миры, ради ее семьи. Мы должны обвенчаться.
Я крепко обнял своего брата:
— Понимаю, родной, и не вижу препятствий…
— Если священник и не увидит Миру, — передернул плечами Марк, — то, по крайней мере, услышит от нее, что она согласна назвать меня своим мужем. Не думаю, что это вызовет затруднение для церковных властей.
— Да нет же, милый, — поддержал я юношу, — я убежден, что не вызовет, и беру на себя все хлопоты.
Сначала я обратился к приходскому священнику, настоятелю кафедрального собора, который выполнял обряд венчания, так кощунственно прерванный хулиганом-невидимкой. Почтенный старец ответил, что ситуация уже предварительно изучалась, и архиепископ Рагза вынес благоприятное решение. Хотя невеста и невидима, но жива и здорова, следовательно, способна принять таинства брака. Можно назначать церемонию на ближайшие дни.
Выбрали второе июля.
Накануне Мира повторила мне то, что однажды уже говорила:
— Не забудьте, Анри, это состоится завтра!
Продолжение свадьбы, как и ее начало, проходило в кафедральном соборе Сент-Михай при тех же обстоятельствах, при тех же свидетелях, тех же друзьях и гостях, при том же стечении народа. Допускаю, что острое любопытство подогревало всеобщий интерес к этому необычному венчанию. Безусловно, призраки страха давали о себе знать, ведь прошло еще слишком немного времени… Вильгельм Шториц мертв. Его слуги Германа тоже нет на белом свете. Однако многие горожане беспокоились, не будет ли и эта церемония прервана каким-либо чародейством…
И вот снова жених и невеста перед алтарем. Присутствующие лишены возможности полюбоваться божественной красотой девушки — место невесты кажется пустым.
Но Марк держит невидимую руку Миры на весу и обращен к ней счастливым взволнованным лицом.
Позади молодых разместились прежние свидетели: судья Нейман, капитан Харалан, лейтенант Армгард и я; здесь же месье и мадам Родерихи. Коленопреклоненная бедная мать молит Всевышнего о чуде для своей дочери. Знатные люди города, друзья заполнили большой неф, по бокам несметное множество народу.
Раздается торжественный колокольный звон. На хорах стихают. Появляется настоятель и его свита. Начинается брачная церемония. Хрустальные голоса детской капеллы[185], как ангельское пение, звучат под куполом собора.
Во время процедуры дароприношения присутствующие видят Марка, бережно подводящего невидимую невесту к первой ступени алтаря и так же бережно отводящего ее на место после того, как пожертвование упало в копилку церковного служителя.
Завершив мессу, старый священник спрашивает:
— Мира Родерих, вы здесь?
— Да, я здесь, — звучит звонкий и чистый голос.
Затем обращается к Марку:
— Марк Видаль, согласны ли вы взять в жены присутствующую здесь Миру Родерих?
— Согласен, — отвечает Марк.
— Мира Родерих, согласны ли вы взять в мужья присутствующего здесь Марка Видаля?
— Согласна, — отвечает невеста, и голос ее хорошо слышен всем.
— Марк Видаль и Мира Родерих, — провозглашает святой отец, — объявляю вас соединенными таинствами брака!
После церемонии толпы любопытных спешат занять места по обочинам дороги, по которой проследуют молодожены. Не слышно обычного в таких случаях галдежа, все вытягивают шеи в надежде увидеть хоть что-нибудь. Никто не уступает своего места поближе к дороге, но и в первом ряду быть никому не хочется. С одной стороны, зевак подталкивает неуемное любопытство, с другой — сдерживает суеверный страх.
Молодожены, свидетели и ближайшие друзья, проходя как сквозь строй, между молчаливыми любопытными, направляются в ризницу. Там в книге записей молодые оставляют свои автографы.