— Однако ничего такого не произошло, — возразил Ждан.
— Пока не произошло, — уточнил Владигор. — Как говорится, береженого боги берегут. Поэтому незачем сейчас мне встревать в ход сражения. Если незваные старцы могут каким-то образом воздействовать на мои поступки (а это вполне возможно), что ж, пусть их влияние только меня и коснется.
— Ты хочешь сказать, что надумал изображать «живца» не только для айгуров, но и для багровых старцев? — поразился Ждан.
Владигор не успел ответить. Возле шатра послышался конский топот и крик гонца:
— Князь, князь!..
Владигор и Ждан выбежали из шатра.
— Что случилось?
— Айгурские шнеки спускаются по реке! — выпалил гонец. — В них не меньше полусотни лучников, плывут к переправе.
— Почему не остановили их возле главного лагеря?
— Не успели, князь, — понурил голову гонец. — Все произошло так неожиданно… Мы не ждали их с юга…
— Ясно, — прервал его Владигор. Он обернулся к Ждану: — Немедленно мчись к Ерохе, предупреди его об опасности. А ты, гонец, возвращайся в лагерь: подготовьте айгурам на левом берегу хорошую встречу. Наверняка ведь причалят к нашему берегу. Вот на опушке с ними и разберетесь!
Увидев, что Ждан собирается вскочить на свою крапчатую кобылу, Владигор окрикнул его:
— Нет, Ждан, так не успеешь. Бери Лиходея!
— А как же…
— Не спорь, время дорого!
Несколько мгновений спустя два всадника устремились к подножию холма.
Владигор, безусловно, был прав: на своей крапчатой Ждан вряд ли опередил бы айгурские шнеки. Но Лиходей, равного которому не сыщется во всем Поднебесном мире, домчал его вовремя. Головной отряд синегорцев уже вошел в реку, не подозревая, какая опасность ему грозит.
К счастью, сотник Ероха был опытным командиром, поэтому на всякий случай придерживал на своем берегу дюжину лучников. Но смогут ли они противостоять вражеской полусотне? Ждан считал, что переправу нужно срочно прекратить и вызвать на подмогу людей Панфила.
— Тогда уж точно разбойники в горах скроются, — возразил ему сотник. — Нет, мы хитрее сделаем.
Услышав, какие распоряжения Ероха отдает лучникам, Ждан сердито стукнул себя по лбу: почему сам-то не сообразил?! Ведь эта хитрость ему с детских лет была знакома и ни разу еще не подводила!
Синегорские лучники между тем уже готовили стрелы к предстоящей схватке, обматывая их жгутами сухой травы и пропитанными маслом клочками собственных нательных рубах. За большим прибрежным валуном разожгли костер.
— Ну вот, — сказал довольный Ероха, — теперь пусть суются.
И как раз в это мгновение, словно только его слов дожидались, из-за поросшей густым кустарником речной излучины показались айгурские шнеки.
Утлые суденышки были явно перегружены и едва не зачерпывали воду низкими бортами, но, подгоняемые течением, неслись довольно-таки резво. Чуть помедлив (Ждан головой покачал: уж больно рискует сотник!), Ероха наконец-то громко свистнул.
Двенадцать огненных стрел рассекли воздух. Почти все они достигли цели, некоторые пронзили не защищенные кольчугами тела айгуров, другие воткнулись в просмоленные доски.
Ждан вновь подивился точному расчету Ерохи: удар был нанесен не в передовой шнек, а в замыкающий, поэтому айгуры не сразу сообразили, какая участь им уготовлена. Когда же из-за прибрежных камней вновь ударили огненные молнии, но теперь — в первый шнек, разбойники окончательно растерялись.
Головной шнек, лишившись гребцов, развернулся поперек течения, не давая другим возможности быстро двигаться вперед. Замыкающий, которому досталось еще больше, к этому времени уже полыхал не хуже вязанки сухого хвороста. Айгуры угодили в настоящий огненный мешок!
Их замысел — вспороть синегорскую конную сотню на переправе, когда всадники не способны оказать активное сопротивление, — рухнул в считанные мгновения. Теперь они сами оказались в ловушке, из которой был лишь один выход: немедленно править к берегу и постараться найти спасение в лесных зарослях.
…Ждан, знавший, что и на берегу разбойникам обеспечена достойная встреча, тем не менее почувствовал странную обеспокоенность. Вдруг тревожно забилось сердце, в рано поседевших висках гулкими толчками запульсировала кровь. «Что происходит?!» — успел он подумать, а в следующее мгновение сам собой явился ответ: «С Владигором беда!»
Лиходей, не дожидаясь команды, с места рванул галопом, будто быстрее седока понял, куда и почему нужно мчаться. Увы, его стремительный аллюр ничего не мог изменить…
Взлетев к подножию холма, Ждан увидел страшную картину, которая с тех пор надолго отпечаталась в его памяти. Вновь и вновь являясь к нему бессонными ночами, она заставляла ворочаться на мягких звериных шкурах и скрипеть зубами, вырывала из горла тяжелые хрипы и грязные слова безбожной ругани. Но что он мог изменить?
Княжеский холм, озаренный лучами закатного солнца, высился над ним неприступной твердыней. Лиходей, вскинувшись на дыбы, бил копытами в невидимую преграду — и не мог ее проломить. Ждан вцепился в золотистую гриву, чтобы не рухнуть на землю, но вряд ли понимал, что делает. Его взгляд был прикован к вершине холма, а там… Лиловая туча, ядовито-лиловая, немного похожая на перебродивший кисель, густой волной обволакивала северный склон, заползала на холм подобием — нет, он не мог найти сравнения! — какой-то мерзкой мертвечины, и — о боги! — к ней медленными нетвердыми шагами приближался князь Владигор.
У границы лиловой тучи стоял человек в темно-багровой хламиде. Его руки тянулись к Владигору, а из пальцев сочились кровавые ручейки и, обретая плоть, превращались в змей. Ждан отчетливо видел их жадно распахнутые пасти с извивающимися раздвоенными языками и острыми желтыми зубками, видел маленькие треугольные головки с мутными глазами-бусинками, видел замысловатые черные узоры на влажно-красных шкурах. И лишь краем сознания он понимал, что ничего подобного на таком расстоянии он видеть не должен.
Словно подтверждая его догадку, поддерживая его пошатнувшийся разум, вспыхнула яркой молнией мысль: это наваждение, обман, не поддавайся! Мгновением позже ему стало ясно, что мысль эта передана ему Владигором!
Впрочем, он даже не поразился столь неожиданному открытию, ибо все, что происходило сейчас на его глазах, не оставляло возможности для трезвых рассуждений.
Стражники, чьей главной задачей было беречь князя от вражеских козней, окаменев, застыли возле шатра. Складывалось впечатление, что они просто обратились в изваяния, не способные шевельнуть хотя бы пальцем. В воздухе повис тонкий свистящий звук, небо потемнело. Владигор шаг за шагом двигался навстречу смертельной опасности, но Ждан по-прежнему был не в состоянии пробиться к нему сквозь незримую и непрошибаемую стену.
В сознании Ждана вновь вспыхнули мысли Владигора, и на сей раз не было сомнений, что князь посылал их именно своему другу: «Иллирийские колдуны… Черная магия… Куда-то уводят… Не могу противостоять… Прощай… Береги Любаву!»
Он с ужасом увидел, как ручейки-змеи подползли к Владигору и быстро обвили его с ног до головы. Затем лиловая туча достигла вершины холма, накрыла собой князя и старика в багровой хламиде. Тонкий свистящий звук неожиданно превратился в завывания ветра, и этот ветер налетел на холм, закрутил тучу в черно-лиловый жгут, оторвал от земли.
Ждану показалось, что в борьбу с иллирийским колдуном вступил некто более могущественный, что сейчас власть Черной магии будет разрушена и мертвая погань провалится в мрачные владения Переплута… Но этим надеждам не суждено было стать реальностью.
Через несколько мгновений колдовской смерч бесследно растворился в вечернем небе, тут же стихли порывы ветра и на Княжеском холме воцарилась убийственная тишина. Князь Владигор исчез.