Художник напряжённо вглядывался в чащу леса. Чем ниже БТР спускался к морю, тем лес становился болезненнее, как будто само море высасывало из растительности все соки. Вскоре громоздкая зелёная мгла кедров и елей сменилась стланиковой сосной. Практически вся хвоя с них осыпалась, и землю устилал светло-зелёный ковёр из сосновых иголок. А серо-коричневая, чешуйчатая кора отслаивалась от этих деревьев, обнажая трухлявую древесину, отчего создавалось впечатление, будто здесь не так давно бушевали пожары.
Трижды они переходили на БТР горные реки. На местах, где дорогу подмыли подземные источники, приходилось и вовсе сбавлять скорость до пешеходной, аккуратно объезжая зыбкие пески, смешанные с красной, рассыпающейся под колёсами глиной. Затаив дыхание, они прошли сложный участок дороги, и машина начала набирать скорость. Их подбрасывало на ухабах и колдобинах, но Экжил не сбавлял скорость.
И вот уже впереди показалась голубая полоска морского залива. БТР вошёл в туман, тот самый туман, который скрыл собой проклятые земли. Водитель включил противотуманные фары, но толку от них было мало. У самого берег дорога сворачивала вправо. У Грэя горело лицо - кажется, у него поднималась температура и неудивительно. Ведь он спал в саду позапрошлой ночью, а потом бродил где-то по лесу в бессознательном состоянии.
Художник отстегнул ремни безопасности, они уже почти прибыли на место, и прижался лбом к стеклу, чтобы хоть немного охладиться. В его душу закралось какое-то нехорошее предчувствие. Тот полицейский, что приходил в дом Альвы, попросил его не покидать своего дома, до тех пор, пока не выяснятся все обстоятельства исчезновения Сары. Неужели они подозревают его в похищении девушки?
Теперь им не объяснишь, что Сара и её ученики превратились в волков и сейчас рыскают где-то по лесу в поисках добычи. Теперь Грэй не может вернуться домой, даже если захочет, но, как ни странно, он не хотел отсюда уезжать. Здесь ему понравилось – и этот свежий лесной воздух, и чистая вода, и натуральные продукты, которые ему уже довелось покупать на рынке, и мёд настоящий, и молоко, и теперь у него есть друг – Альва.
Здесь он хоть чем-то занят. У него есть хоть какая-то надежда. Ведьма говорит, что у него есть какой-то дар. Грэй уже чувствовал себя частью этого леса. Здесь он полезен людям, спасает Сару и всю деревню от какого непонятного проклятия, и для него открываются тайны прошлого Норвегии. Если он женится здесь, то ему проще будет получить гражданство.
Под колёсами зашуршал гравий, послышался плеск воды, бьющей в левый борт машины – похоже, дорогу в этом месте немного подтопило, или секретная часть действительно находится в каком-то секретном месте, не видимом для случайного прохожего. Внезапно Грэй отбросило вправо – напрасно он отстегнул ремни безопасности. Бронетранспортёр остановился, проехав боком по песку несколько метров. Грэй поднялся с сидений и впился взглядом в туманную мглу, окутавшую дорогу впереди.
- Что такое? – Спросила Альва. – Мы уже приехали?
- Нет. – Резко ответил ефрейтор, всматриваясь в туман.
- Тогда почему мы остановились.
- Тихо. Слышите?
- Что? Я ничего такого не слышу. И не вижу из-за этого тумана.
- Я чувствую, как земля дрожит, и эта дрожь становится всё сильнее.
- В самом деле. Землетрясение?
- Не думаю.
- Тогда что же?
- Он проснулся….
- Экжил, Вы меня пугаете….
- Выходите из машины.
- Выходить? Зачем?
- Я сказал, вылезайте! Немедленно!
Грэй и без перевода понял, что что-то случилось, и им нужно как можно скорее выбираться из машины. Он открыл крышку люка и высунулся наружу, чтобы оглядеться и обомлел. Прямо перед машиной зиял бездонный разлом, уходящий дальше в лес, и этот разлом расширялся прямо на глазах. Художник вылез на крышу машины, а затем помог выбраться Альве. Эджилл похоже и не собирался выходить.
Тектонические плиты медленно расходились в стороны, сопровождаясь приглушённым гулом, доносящимся из-под земли, терском ломающихся камней и рвущихся корней деревьев. От разлома в разные стороны расходились трещины. Но самое удивительное произошло уже после того, как разлом расширился на настолько, что в тумане уже не видно было его противоположного края.