Сихо выглянула в дырочку с другой стороны сундука: там тоже собрались жители деревни в одинаковых нарядах. Все они повернулись к алтарю спиной и что-то бормотали.
Дядя с ритуальной дощечкой сяку[9] в руках по-прежнему не отходил от сундука. Он низко поклонился, оперся коленями на расстеленную циновку и пригубил подготовленное для ритуала саке, а затем стал нараспев читать молитву.
От такого необычного зрелища Сихо потеряла дар речи. В воздухе летали искры от факелов, потрескивало дерево, доносился незнакомый запах горящего масла. В свете огня люди раскачивались в ритме дядиного чтения. Те, кто принес сюда сундук, держались рядом с ним, их белые одежды в темноте казались оранжевыми, а из-за тряпок на лицах они едва ли напоминали людей.
– Смиренно, смиренно говорю, – закончил дядя, и тут вдалеке, будто дождавшись окончания молитвы, раздался какой-то звук.
Звяк, звяк!
Наверное, это был колокольчик. Услышав звон, деревенские разом поднялись.
– Это они!
– Назад, в деревню!
– Скорее, скорее! – зашептались они и стали отходить, все так же спиной к озеру.
Низко поклонившись алтарю, дядя тоже поспешно двинулся за ними.
– Стойте! Куда вы? – закричала Сихо, придя в себя, но никто ей не ответил.
Лишь трещали факелы да пугающе громко надрывался колокольчик.
Дрожа, девушка прильнула к стенке, обращенной в сторону звука – к озеру. С противоположного берега к ней направлялась величественная процессия. Идущие виднелись нечетко, но Сихо поняла, что они, как ни странно, двигаются по поверхности озера. Процессию составляли фигуры в таком же белом облачении, в каком сюда пришли жители деревни, только эти лиц не прятали. Все были одеты одинаково, лишь фигура впереди выглядела гораздо крупнее остальных. Настолько крупнее, что человеку она принадлежать никак не могла. Если исходить из роста сопровождавших, ее высота была метра три.
Когда процессия приблизилась, стало очевидно, чем так необычна фигура, и Сихо затрепетала от ужаса. Она начала лупить в потолок своей тюрьмы, пытаясь выбраться наружу, и сундук задребезжал. Похоже, снаружи крышка была чем-то обвязана, и если постараться, то можно ее открыть.
Девушка билась изо всех сил, намереваясь сбежать до того, как странная группа доберется до нее. Она извернулась и, чуть не плача, колотила и колотила локтем. В какой-то момент Сихо вдруг поняла, что колокольчика больше не слышно, и в тот же миг крышку, которую она никак не могла вытолкнуть изнутри, кто-то легко поднял снаружи.
Сихо невольно подняла голову, и первым, что она увидела, была протянутая к ней мохнатая лапа и золотистый глаз величиной с мандарин. Нависая над сундуком, на нее смотрела невероятно огромная обезьяна в таких же белых одеждах, как на жителях деревни.
– Выходи, – сказала она по-стариковски хриплым голосом.
Девушка завопила и изогнулась, надеясь удрать, но обезьяна схватила ее за волосы и безжалостно вытащила наружу. Перед ней предстала процессия примерно из двадцати мужчин в белом. Все, кроме вожака, выглядели как обычные люди, и все же их лица чем-то напоминали обезьяньи, а радужка глаз, направленных на Сихо, была необычного желтоватого цвета – как куркума.
Не успела девушка даже пикнуть, как ее затолкали в паланкин, который стоял примерно в середине процессии, – такие ей приходилось видеть только в исторических фильмах. В отличие от сундука, в паланкине было забранное деревянной решеткой окошко, через которое Сихо могла наблюдать за всем, что происходило снаружи.
Мужчины собрали с алтаря приношения и вернулись на свои места, а обезьяна подняла с земли колокольчик и тряхнула его.
Звяк. Паланкин подняли, и Сихо закачало.
Звяк. Обезьяна встала во главе процессии и двинулась вперед. За ней несли паланкин с девушкой, а позади шли люди с приношениями в руках.
Звяк, звяк – ритмично звенел колокольчик в такт шагам.
Процессия спустилась по каменным ступеням к своеобразной пристани, подходя все ближе к озеру. Большая обезьяна без колебаний первой ступила на воду. От крупной ноги во все стороны пробежала бледная рябь, но поверхность озера выдержала вес. Обезьяна двигалась по воде, словно по земле, и за ней несли паланкин.
Без помех добравшись до суши, существа в белом начали подниматься в гору. Они шли по какой-то звериной тропе, однако ступали уверенно и продвигались гладко, без задержек.
Ночь стояла безлунная. Света не было, однако одежды идущих смутно белели в темноте. Тропа незаметно сменилась старой каменной лестницей, и впереди показались тории. Запретная территория, о которой говорил дядя.
9
Сяку – плоская дощечка длиной около 35 см, служившая атрибутом костюма чиновника. Изначально на таких дощечках делали записи, позже они приобрели чисто ритуальное значение.