"Почему я так долго боялась?" - спросила она себя. Если этим заниматься с умом, то это что-то изумительное, чудесное. Нужно только держать мужчин под контролем, чтобы они не использовали свою власть.
Вот то, чему женщины не научились. Но ей это как раз хорошо известно. Если женщины не хотят избегать мужчин, им нужно уметь управлять мужчинами. У Синэллы всегда будет власть. Как удивительно и как прекрасно, что в данном случае эта власть будет также и ключом к ее безопасности!
Стук в дверь прервал ее размышления. Кто же осмелился мешать ей здесь? Постучали снова, на этот раз более требовательно. Держа плащ на груди и запахнув его, она рванула дверь, намереваясь пригрозить слуге содранной шкурой.
Но вместо этого у нее вырвалось удивленное:
- Ты?!
- Да, я, - сказал Тараменон, едва сдерживая ярость. - Вчера вечером я хотел навестить тебя, но ты была... занята.
Она нежно положила ладонь на его грудь и оттолкнула его. Как легко она могла управлять им даже в его гневе! Она закрыла за собой дверь. Ни один человек, даже Тараменон, не должен входить в ее колдовские покои.
- Хорошо, что ты здесь, - сказала Синэлла, словно не услышав обвинения в его голосе. - У нас есть кое-что, что мы должны обсудить. Нам нужно найти женщину...
- Ты была с ним! - проскрежетал аристократ. - Ты дала этой свинье, этому варвару то, что обещала отдать мне.
Синэлла выпрямилась во весь рост, и ее ледяная ярость ударила его, как кинжал.
- То, что я кому-то даю, - МОЕ дело. То, что я делаю, - МОЕ право. И НИКТО не смеет мне здесь приказывать!
- Я убью его! - простонал Тараменон, полный душевной муки. - Я убью его, как шелудивую собаку!
- Ты будешь убивать, кого я тебе прикажу убить. И когда прикажу.
Голос Синэллы стал мягче. Эта встряска прогнала ярость с лица Тараменона. У нее еще найдется применение для этого человека. Она уже давно знала, как управлять им без всякого колдовства.
- Варвар мне еще понадобится некоторое время. Потом я разрешу убить его, если ты захочешь.
Последнее пришло ей в голову только что. Конан был чудесный любовник, но зачем ограничивать себя только одним? Мужчины тоже ведь обычно не удовлетворяются одной женщиной. Но все же молодой великан всегда будет занимать в ее сердце особое место, потому что он открыл ей путь к неожиданной радости. Как только она станет офирской королевой, она соорудит ему роскошный мавзолей.
- Я нашел нужного тебе бандита, - ворчливо проговорил Тараменон. Или, во всяком случае, бандитку.
Синэлла подняла брови.
- Женщина? Без сомнения, холодная как лед, шлюха с лохматыми волосами и сверлящими глазками!
- Она самая прекрасная женщина, какую я когда-либо видел, - возразил он.
Внутренне Синэлла вздрогнула, и лицо ее напряглось. А почему этот болван вломился к ней? Что это за нашествие? Прислужницы не успели одеть ее и сделать привлекательной!
- Если она принесет мне свитки из собрания Инароса, мне безразлично, как она выглядит.
Он усмехнулся, и она уставилась на него. Внезапно он стал держаться куда увереннее, словно что-то было у него на уме.
- Если ты полагаешь, что у тебя получится меня провести, - начала она угрожающе, но он прервал ее:
- Я не стал поручать ей это дело с библиотекой Инароса, - сказал он.
Синэлла онемела. Когда голос вновь вернулся к ней, она смогла лишь прошипеть:
- Почему же?
- Потому что я велел ей достать статуэтку Аль-Киира. Она знает, где эта вещь. Она описала мне ее. Это я, я достану тебе то, что тебе необходимо. И ты думаешь, тебе удалось скрыть твое нетерпение, твою жадность? Ты жаждешь заполучить эту вещь больше, чем все остальное из собранного тобою вместе взятое! Я принесу тебе то, чего ты жаждешь, Синэлла, я - а не этот зверюга-варвар. И за это я ожидаю награды. Хотя бы такой, что получил от тебя он.
Ее темные глаза, казалось, излучали лед. Плащ упал на пол. Тараменон закашлялся, пот проступил на его лбу.
- Ты попадешь в мою постель тогда... - сказала она ласково, но следующие ее слова хлестнули, как бичи железными шарами на концах: ...когда я прикажу тебе туда лечь! Ты придешь, да, может быть, даже раньше, чем мечтаешь. И уж конечно, раньше, чем ты заслуживаешь. Но только если я скажу. - Она снова презрительно завернулась в плащ. - Когда тебе передадут статуэтку Аль-Киира?
- Знак, условленный между нами, - ответил он сердито, - человек в моем красном мундире. Он будет стоять в полдень у главных ворот королевского дворца. При заходе солнца того же дня я встречусь с ней в одной лесной хижине.
Синэлла задумчиво кивнула.
- Ты говоришь, эта женщина красива? Красивая женщина, которая делает то, что обычно делают только мужчины... Женщина, которая ведет за собой мужчин, вместо того чтобы повиноваться им... У нее, должно быть, дьявольская гордость. Я пойду в эту хижину вместе с тобой, Тараменон.
Уголком глаза она заметила раба, который осторожно приближался к ней по коридору. В ярости от того, что ей мешают, она бросила:
- Что?..
Человек упал перед ней на колени, касаясь лбом мраморного пола.
- Послание, всемилостивейшая госпожа, от благородного Элфрика.
Не поднимая головы, он протянул свернутый в трубку пергамент.
Синэлла нахмурилась и вырвала из рук раба послание.
Элфрик был гофмейстером Асмарка, ее старого фамильного поместья. Он честно служил ей, но был также и рад тому, что графиня редко посещала Асмарк и позволяла ему делать там что угодно. Было нечто необычное в том, чтобы он таким образом напоминал о себе. Синэлла поспешно сорвала печать с оттиском перстня.
"Всемилостивейшей леди Синэлле.
В глубокой печали посылаю я это известие. В прошедшие дни наглые бандиты, объединившись, напали на личные луга моей госпожи, подожгли посевы и сено, угнали в леса скот. Даже сейчас, когда ваш нижайший слуга принужден писать сие плачевное послание, на горизонте видны новые сполохи пламени. Молю вас, миледи, пришлите нам помощь, иначе ничего нельзя будет здесь спасти из урожая, и голодная смерть станет участью здешнего люда.
С нижайшим почтением ваш преданный слуга ЭЛФРИК".
Синэлла гневно скомкала пергамент. Бандиты напали на ЕЕ поместье? Как только она воцарится на престоле, она позаботится о том, чтобы каждый разбойник в стране был посажен на кол на стенах Ианты. А Элфрик, между прочим, должен сам кое-что делать.
"Минутку!" - сказала она себе. Имея власть Аль-Киира, она сможет завоевать трон и в равной степени повелевать и крестьянами, и аристократами, но не к лучшему ли этот повод доказать всем, что она - нечто большее, чем любая другая женщина? Если отряд Конана отправится в Асмарк и покончит с бандитами...
Она пнула раба ногой.
- Я уезжаю в поместье. Скажи остальным, пусть приготовят все, что нужно. Ступай!
- Слушаюсь, госпожа. - Раб отполз на коленях на несколько шагов, прежде чем встать. - Сию секунду, госпожа.
Он низко наклонился и быстро пошел по коридору назад.
- А ты, Тараменон, - приказала Синэлла, - поставь какого-нибудь человека ждать условленного сигнала. Как только ты его получишь, скачи к замку Асмарк и жди меня там. В ту ночь и закончится твое ожидание.
Она чуть не рассмеялась, заметив на его лице похотливое выражение.
- Ступай! - сказала она ему тем же тоном, что и рабу, и Тараменон побежал почти так же, как раб.
Каждой вещью можно управлять, сказала она себе. После чего принялась составлять письмо варвару.
Глава тринадцатая
Оглядывая караван, который снова остановился по приказанию Синэллы, Конан подтянул подпругу и выпрямился. Двадцать три телеги с большими колесами, каждая запряжена двумя быками, были нагружены доверху всем тем, что графиня Асмарк сочла необходимым для долгосрочного переезда в свой провинциальный замок. Здесь были свернутые пуховые перины, шелковые, пестро расшитые подушки, сосуды драгоценнейших вин из Аквилонии, Коринфии и даже Каурана; ящики с деликатесами, которые трудно достать за пределами столицы; ларцы и бесконечные сундуки, набитые сатином, бархатом, кружевами.
Синэлла путешествовала в позолоченных носилках, которые несли шесть крепких рабов; портшез был занавешен шелковыми шторами, которые хотя и пропускали освежающий ветерок, но защищали ее алебастровую кожу от лучей солнца. Ее четыре белокурых горничных жались в тени повозки и защищались, как могли, от полуденной жары. Их грациозность притягивала к себе немало взоров. Тридцать наемников окружали повозки. Но женщины не замечали ничего, кроме приказов своей госпожи. Кроме того, пять дюжин рабов и слуг погонщики, служанки, швеи, даже два повара, яростно спорившие между собой кто вкуснее приготовит языки колибри - все они искали спасения в тени.