— Ты не понял. Я, так же как и ты, ни печень, ни сердце, ни куриные желудочки не жалую. Хотя говорят, что вкусно. Я не покупала никакого сердца и уж тем более не приносила его в свою кухню. Вечером его там не было, а утром появилось.
— Так, — сказал Антон совсем другим тоном и медленно опустился на стул. Придвинулся поближе и стал разглядывать сердце. — Что это может значить?
— Вряд ли что-то хорошее, потому что кто-то со всей силы пригвоздил его к моему столу кухонным ножом.
— Бред какой-то, — изрек Селиванов.
— Кому-то очень хочется, чтобы мы не искали трупы, и он решил запугать меня таким образом.
— Вырезали сердце у одной из пропавших, пробрались ночью к тебе в квартиру и подкинули орган? А если бы ты проснулась?
— Смогла бы постоять за себя, не переживай.
— Как-то очень уж замороченно, ты не находишь?
— Ну да, проще сразу убить, — сострила я.
— Вообще выглядит свежим, — задумчиво произнес Селиванов, продолжая подробно изучать мою находку.
— Сегодня из морга блондинки не пропадали?
— Сейчас позвоню ребятам, — кивнул он и потянулся к телефону, восприняв мои слова вполне серьезно.
Пока он разговаривал, я сбросила сердце с пачки бумаг обратно в пакет и завязала его. Селиванов посмотрел на часы, дал отбой собеседнику и обратился ко мне:
— На двенадцать тридцать я встречу назначил с Еленой, подругой убитой. Как раз закинем орган ребятам по пути к ней, пусть изучают.
— А трупы как? На месте?
— Они пошли проверять, — заверил Антон, а я в очередной раз убедилась, что порядком в бюро по-прежнему не пахнет.
— Есть какие-нибудь мысли, о лучший следователь? — съязвила я уже в машине.
— Честно говоря, думал, что вся эта история с исчезновением трупов — какая-то ерунда. Мало ли кто в пьяном угаре решил ночью пробраться в морг и пошутить. Да и вообще, на свете столько извращенцев… Теперь же я в замешательстве.
— Либо мы имеем дело с заметанием следов какого-то преступления, либо трупы понадобились каким-то серьезным ребятам для не менее серьезных дел.
— Это каких, например? — поинтересовался Селиванов.
— На свете столько извращенцев, — повторила я его слова и пожала плечами.
— Не знаю, Тань, что и думать, — он покачал головой. — На органы вроде бы живых выгоднее похищать.
— Это смотря на какие органы, да с живыми и мороки больше.
К этому моменту мы подъехали к ресторану «Акация», где работала Елена. Нас встретила хостес, которую Антон попросил позвать управляющую. Вскоре из стеклянной двери к нам вышла милая девушка с русыми кудрявыми волосами, в кожаной юбке по колено и темно-синей блузке. Мы устроились за огромным столом в отдельном зале, предназначавшемся, судя по всему, для банкетов. Елена предложила нам напитки. Я вежливо отказалась, а Селиванов попросил капучино, поправив воротник рубашки, который торчал из его заношенного джемпера.
— Второй день, как на работу вышла: сперва поверить не могла, что она… — Девушка махнула рукой, не желая продолжать, и потянулась за салфеткой, чтобы промокнуть глаза, к которым подступили слезы.
— Извините, что пришлось вас потревожить: дело в том, что от Вероники Павловны нам очень мало удалось узнать о Людмиле, — пояснил Селиванов и быстро добавил, выразительно на меня посмотрев: — Татьяне Юрьевне удалось.
— Да, отношения у них никогда не клеились. Я ведь Милу с самого детства знаю. Мы утром в школу вместе ходили, а потом домой после уроков. Пока я не выпустилась. Она младше на четыре года, и Вероника Павловна была рада возложить на меня хотя бы эту часть забот. А я и довольна была. Мила хоть и мелкая, но такая интересная девчушка была, нам с ней очень весело было. В общем, мы подружились. Столько лет душа в душу, и вот ее уже нет.
— Лена, у Милы были какие-то проблемы со здоровьем? — поинтересовалась я.
— Насколько я знаю, нет. Она ведь на медсестру училась, мечтала врачом стать. За здоровьем следила, не помню, чтобы когда-то жаловалась на что-то кроме зубной боли или простуды.
— Мне ваша соседка по этажу рассказала, что Мила совмещала учебу с работой.
— Да, она мечтала о Москве. Я вот никогда туда не стремилась, но она просто грезила медициной. Самое интересное, что реально в ней соображала. Легко поступила бы, и общагу бы дали. Она ЕГЭ по химии на какие-то заоблачные баллы сдала. Но Вероника Павловна уперлась, будто мстила дочери за свою нереализованность. Мила в итоге решила не ругаться с матерью окончательно и уступила. В конце концов, почему бы не попробовать поступить после медицинского колледжа. Теперь-то уже не попробует, конечно.