Военный переворот свершился и здесь. И стал развиваться по собственным законам, послав на все известные буквы гражданские законы.
Во всем виноваты гражданские власти… Командование КПП призывает сохранять спокойствие… Дорога справа и слева заминирована… Не допускайте несанкционированного перехода… несется над окраинами станицы Орджоникидзевской чеканный офицерский голос, записанный на пленку и усиленный мегафоном. Над головами тысяч людей проносятся на бреющем вертолеты. Танки, рассредоточенные по полю, выползают из укрытий и переводят башни на толпу, в которой в основном женщины.
Что же творится?
Мы наводим порядок, говорит пехотный полковник, заместитель командира мотострелковой дивизии Анатолий Хрул?в. Он назначен комендантом КПП Кавказ той самой границы между Ингушетией и Чечней, через которую решением военных закрыт проход беженцев.
Мы говорим с полковником Хрул?вым под аккомпанемент градовых ударов по Серноводску. В 15. 10 все присутствующие могут наблюдать, как перестал существовать ванный корпус бывшего серноводского курорта…
Полковник Хрул?в воюет с 13 сентября. Он производит странное впечатление откровенный человеконенавистник. Его основной тезис Я не дам ИМ размножаться. ИМ это чеченцам и ингушам. Размножаться значит иметь детей.
Рядом несколько офицеров. Они одобрительно машут головами. Цепь перед офицерами внимательно прислушивается к нашему разговору. Она состоит из 30, 40-летних мужчин с автоматами, но без знаков различия. С ними командир с узкой моджахедской бородкой. Он разговаривает с подъезжающими ингушскими чинами, не вынимая рук из карманов, и то и дело сплевывая направо и налево. Наконец он объясняет, кто такие его люди: спецподразделения Министерства юстиции РФ. И добавляет: Знайте, Минюст теперь тоже силовое ведомство.
Полковник Хрул?в продолжает с болью в голосе: У меня девять солдат убито, девятнадцать раненых, и поэтому..
Он матерится на толпу чеченок, загнанных им за колючую проволоку, и время от времени напоминает им об их ответственности за взрывы в Москве. У полковника приказ никуда никого не пускать. Каждые 15 минут он объясняет толпе, что ее главные враги на сегодня ингушские гражданские власти. Наконец подъезжают телекамеры, и тогда полковник Хрул?в начинает новый этап информационной войны. Он сажает операторов на БТР и при камерах перевозит некоторое количество больных и раненых, грудных и беременных.
Уезжают камеры, перевоз прекращается. Полковник Хрул?в сокрушается: Я совершил беззаконные действия, не должен был перевозить вообще.
— А вы, собственно, тут на основании какого закона? И какой закон нарушили?
— У меня приказ. Мой закон приказ.
Маленький мальчик неожиданно выбегает в поле. Он кричит и ищет маму, полковник Хрул?в дает приказ солдатам схватить его и, подняв над землей, доставить на КПП:
— Мы сейчас его воспитаем на фильтре!
Мальчик кричит. Толпа его еле отбивает. Полковник говорит о своем великодушии.
29 октября гражданские власти Ингушетии и близко не подпускались к военным позициям. У станицы Нестеровской в нескольких километрах от Орджоникидзевской погонники захватили приготовленные там для беженцев 80 так называемых Лужковских вагончиков (гуманитарная помощь Москвы) и объявили их своими зимними квартирами. МЧС Ингушетии отправилось вызволять вагончики их встретили дула автоматов.
Кто в стране у власти?
Вы точно знаете, что гражданский президент?
Станица Орджоникидзевская, Ингушетия
* * *Представитель общества Мемориал А. Н. МИРОНОВ с 9 по 12 октября 1999 г. находился в Чечне.
При посещении горного села Элистанжи МИРОНОВ зафиксировал зону сплошных разрушений (300 на 800 м). По словам местных жителей, разрушения возникли 7 октября около 12 часов дня в результате бомбардировки с большой высоты. Характерной особенностью разрушений является взаимное перекрывание зон поражения отдельных боеприпасов. Таким образом, имела место ковровая бомбардировка.
34 человека из числа погибших, похоронены на кладбище в с. Элистанжи; согласно списку, составленному со слов местных жителей, это в основном женщины и дети. Кроме того, тела погибших в Элистанжи беженцев из других сел, укрывавшихся там (число их не установлено), были увезены родственниками для похорон на родовые кладбища. Относительно небольшое число погибших объясняется редкой застройкой села, где дома разделены обширными садами и огородами.