— Отсюда и тромбон?
— Именно.
Ненадолго воцарилось молчание. Джек прикидывал, кого предпочел бы иметь сержантом, а Мэри думала о своей карьере.
— Значит, ОСП распустят? — произнесла она самым скорбным голосом, словно услышала ужасную новость. — И весь персонал распределят по другим отделам?
— Думаю, да. Вместе со стульями и настольными лампами.
— А когда состоится заседание по бюджету?
— В тот четверг.
Мэри сделала себе мысленную заметку. Чем скорее она покинет этот отдел неудачников, тем лучше.
Джек повернулся к останкам Шалтая. Мэри поняла намек и раскрыла блокнот.
— Имя трупа…
— Шалтай-Болтай.
— Вы его знали?
— Разок видел. — Джек печально покачал головой. — Очень-очень давно.
Округлое тело Шалтая разбилось почти вдребезги и лежало среди мусорных баков и хлама в дальнем углу двора. Ночной ливень смыл почти все его жидкое содержимое, но даже сейчас в воздухе стоял характерный запах желтка. Джек посмотрел на тоненькую безволосую ногу — все еще в носке и башмаке, — отходившую от небольшого участка скорлупы, закрытого лохмотьями прозрачной пленки. На самом большом осколке, лежащем между двумя мусорными контейнерами, проступало лицо Болтая. Физиономия его имела мучнисто-белый цвет, за исключением носа, покрытого некрасивыми красными прожилками. Один глаз был открыт. Молочно-белый, незрячий глаз. Лицо пересекала трещина. Покойный был в смокинге с галстуком или с поясом — сейчас уже не разберешь. Травма получилась ужасной, и неопытный глаз мог принять его тело за кучу битой яичной скорлупы и мокрых тряпок. Джек опустился на колени, чтобы взглянуть поближе.
— А почему он так вырядился?
Мэри открыла блокнот.
— Он провел вечер на каком-то мероприятии под названием «Благотворительный бал фирмы «Пемзс — средства по уходу за ногами»…
— Что? — перебил ее Шпротт. — На попойке у Пемзса? Вы уверены?
— У него в кармане рубашки лежит приглашение.
— Хмм, — протянул Джек.
Имело смысл посоветоваться с Мадлен. Она могла ведь даже сфотографировать его.
— Дорогое развлечение. Надо поговорить с кем-нибудь, кто там был. Одновременно надлежит связаться с его врачом и выяснить, как у нашего клиента обстояли дела со здоровьем. Депрессии, фобии, болезни, головокружения — все, что может пролить какой-то свет на его смерть.
Джек внимательнее присмотрелся к лицу Болтая. Тот выглядел старым. Годы и излишнее пристрастие к выпивке взяли свое. Лицо трупа казалось бледным подобием лица того Болтая, каким инспектор видел его в последний раз. Тогда это был веселый парень, полный жизни и сыпавший шутками. Джек немного постоял, молча глядя на труп.
Мэри, для которой каждая проведенная здесь секунда являлась потерянным в смысле карьерного роста временем, решила не возникать и постараться добиться хороших отзывов к тому моменту, когда отдел распустят. Если она сумеет отличиться при Джеке, то, возможно, Звонн ее заметит. Возможно.
— Вы его знали? — спросила она.
— Он обычно читал лекции по детской литературе и бизнесу в Редингском университете. Компанейский парень и весельчак, но немного плутоват. Университет допрашивал его в восемьдесят первом, когда мы со Звонном взялись за него…
— Bay! — вдруг воскликнула Мэри. — Вы работали под началом Фридленда Звонна?
— Да нет, — вздохнул Джек. — Мы с Фридлендом работали вместе. Вы разве не знали, что он начинал в ОСП?
— Нет.
— Он не особенно по этому поводу распространяется. У нас тут служили хорошие полицейские, но надолго не задерживались.
— Правда? — с самым невинным видом спросила Мэри.
— Да. ОСП — стартовая площадка для карьеры, если, конечно, по-вашему, есть карьера лучше этой. А если вы руководите этим отделом, тогда…
Он не закончил фразы, но Мэри поняла, что он имел в виду.
— А… а сколько вы тут служите?
— С тысяча девятьсот семьдесят восьмого, — пробормотал Джек, все еще вглядываясь в незрячий глаз Болтая.
— Двадцать шесть лет, — произнесла Мэри чуть с большим недоверием в голосе, чем ей хотелось бы.
Джек остро глянул на нее, и она тут же сменила тему:
— Я слышала, с Фридлендом Звонном приятно работать.
— Он амбициозный карьерист, который будет лгать, подличать и красть, шагая к вершине по чужим головам.
— Неужели меня ввели в заблуждение? — воскликнула девушка, не поверив ни единому его слову: она знала, что неудачники часто завидуют звездам.
— Выходит, что так. Полагаю, вы слышали об убийстве петушка Робина?[18]
— Нет.
Джек вздохнул. Теперь никто уже не помнил об этом. Звонн постарался. Да и все равно дело было двадцать лет назад.
— Ладно, не берите в голову. Это старая история. Давайте вернемся к Болтаю. Мы с Фридлендом допрашивали его по делу о рэкете, когда Шолти ввез в страну восемь контейнеров прялок за неделю до правительственного запрета. На компенсационной сделке он наварил почти полмиллиона, но ничего незаконного не совершил. Он всегда был таким. Вечно что-то затевал. Юлил, хитрил, изворачивался и плел. Его выгнали из университета, когда заподозрили, что он запустил руку в кассу.
— Но ведь по одному подозрению его не могли выгнать?
— Не могли. Но он совершил ошибку, заведя шашни с женой ректора, а этого ему уже не спустили. По последним моим сведениям, он капитально вляпался и сделался предметом досужих толков. — Джек снова вгляделся в лицо Болтая. — Сколько ему было?
Мэри проверила водительские права покойного.
— Шестьдесят шесть.
Джек смерил взглядом стену. Шалтай всегда сидел на стене — привычка у него была такая. Он соорудил себе стену даже в аудитории, где читал лекции. Деревянный макет на колесиках, покрытый штукатуркой, который по необходимости можно вкатить в комнату.
— Послали констебля сообщить миссис Болтай?
— Да, сэр.
— Надо потом поговорить с ней, выяснить, в каком она состоянии. Доброе утро, Глэдис. Что скажете?
Миссис Сингх поднялась на ноги и потянулась. Патологоанатом недавно разменяла пятый десяток и по умолчанию вела все дела ОСП. Официально она являлась всего лишь помощником судебно-медицинского эксперта, но ведущий специалист не станет заниматься сказочными преступлениями — засмеют ведь. Так что он посылал на такие дела миссис Сингх и подписывал ее отчеты, не читая. Подобно Джеку, она стремилась добиться максимального результата при ограниченных ресурсах. В отличие от Джека она любила кошек и котофилов, и еще у нее имелось шестеро внуков.
— За этих трех поросят нам всыпали по первое число, Джек, — сказала она. — Мне очень жаль.
— А вас это удивило?
— Честно говоря, нет. Когда в последний раз нам вообще удавалось добиться обвинительного приговора?
— Пять лет назад, — ответил Джек, даже не задумавшись, — тому парню, который содержал нелегальные притоны по превращению соломы в золото. Как там его звали?
— Румпельштильцхен, — ответила с едва заметной улыбкой миссис Сингх. — Двадцать лет без права на амнистию. Да, было времечко… А кто у нас на новенького?
— Сержант Мэри Мэри, — представил девушку Джек. — Мэри, это миссис Сингх.
— Добро пожаловать в наш дурдом. Скажите, а вы правда сами попросились на работу в наш отдел?
— Не… ну, типа того.
Миссис Сингх проказливо улыбнулась Джеку.
— Нет, сюда никто не просится. — Она показала затянутой в резиновую перчатку рукой на останки Шалтая. — Такая куча скорлупы… Я никогда не видела его при жизни. Какого он был размера?
Джек на мгновение задумался.
— Около четырех футов в высоту и около трех в ширину.
Она кивнула.
— Тогда понятно. Довольно грузный, да еще и упал с двенадцати футов. Я узнаю побольше, когда заберу его в лабораторию, но пока могу сказать, что он либо погиб в результате несчастного случая, либо совершил самоубийство.
— А насчет времени смерти?
— Трудно определить. Ночной ливень многое смыл. Остались лохмотья внутренней и внешней мембраны и вот это.
18
Жуткая история из «Сказок матушки Гусыни». Воробей откровенно признается, что застрелил петушка из лука, а остальные персонажи трогательно рассказывают о похоронах.