Мальчик торопливо оделся, прокрался в кухню, осторожно достал из кухонного шкафа тяжёлый чемоданчик, а на его место положил письмо.
Через несколько минут он открыл своим ключом парадное и слился с темнотой ночи.
Только у самого вокзала его задержал немецкий патруль.
— Я еду к отцу, — резко ответил Юра по-немецки и назвал ближайшую станцию от Ровно, где будто бы лежит в госпитале его раненый отец, обер-лейтенант.
— Один, ночью? — удивился солдат, зябко ёжась в куцом тоненьком мундирчике. — Разве ты не боишься? Уважаю смельчаков. Проходи!
Не ожидая такого удачного исхода, Юра быстро побежал к вокзалу.
Теперь надо было пробраться к путям, минуя десятки патрулей.
Дважды Юре приходилось бывать на вокзале. Ещё в первый раз он заметил, что около жёлтых акаций, у дощатого забора, есть небольшая дыра. Помнится, Пауль показал ему на неё и усмехнулся:
— Бывает, что надо попасть на вокзал не через главный вход. Смотри, мальчуган, этот «подъезд» может оказать неоценимую услугу…
Темно. Как отыскать «подъезд»? И Юра, пригнувшись к земле, ощупывает каждую доску забора. Так и есть. Дыра забита. Ага, фанера! Её можно сорвать…
Поставив на землю чемоданчик, Юра торопливо достаёт перочинный нож. Действует быстро, тихо, и вскоре он уже на путях.
Пригибаясь к рельсам, Юра бежит на третий путь, где, причудливо горбатясь, стоит очередной состав замаскированных танков и пушек, ящиков со снарядами.
Сверкнул широкий штык.
— Хальт! Вер ист дас?[31]
— Я… Я — выслушайте меня… — забормотал мальчик.
Юру ослепил свет ручного фонаря.
— Кто это? Алло, Готфрид, что же ты медлишь, пристрели его!
— Но я немец, — торопливо сказал Юра.
— Что тебе здесь надо?
Юра назвал станцию и сказал, что должен навестить раненого отца.
— Готфрид, этот мальчишка, наверняка, везёт отцу сладкую коврижку.
— Пускай сначала бросит мне свой чемодан, мы посмотрим, стоит ли он того, чтобы его брать с собой.
— Живо! Бросай сюда чемодан!..
— Но… там сырые яички… — нашёлся Юра.
— О, это моя страсть, яички! — отозвался тенорок.
Вдруг со стороны вокзала взвыла сирена воздушной тревоги. Солдаты побежали прятаться в траншеи. Пользуясь этой суматохой, Юра, соблюдая максимальную осторожность, вскарабкался на одну из платформ и спрятался под маскировочную сетку. Обеими руками он прижимал к себе заветный чемоданчик.
Сразу же после отбоя воздушной тревоги поезд тронулся и быстро начал набирать скорость.
Юра ещё раз взглянул на светящийся циферблат своих ручных часов:
«Два часа сорок одна минута… В три часа сорок три минуты — мост…»
«Тридцать километров, тридцать километров, тридцать километров… — стучит в голове Юры. — Всего один только час… один час… Но как он долог… Минуты кажутся вечностью…»
Где-то справа тоненький язычок света лижет маскировочную сетку. Он приближается к Юре, притаившемуся под стволом пушки. И вдруг неожиданно гаснет.
Опять воцаряется тьма. Однако не проходит и пятнадцати минут, как снова луч электрического фонарика шарит вокруг. На короткое мгновение он вырывает из темноты продолговатый ящик с чёрными надписями и уже скользит по рулону провода, за которым сейчас притаился Юра.
— Карл! — позвал кто-то из темноты.
— Иду, — отозвался гитлеровец и повернулся спиной к Юре, заслонив собой пучок света.
«Что-то этот провод сильно смахивает на бикфордов шнур… — радостно застучало сердце юноши. — Надо проверить…»
В его руках кусок провода.
«Так и есть… Бикфордов… Ну, гады, теперь держитесь!.. Я вам разведу такую математику, до гроба будете помнить…»
И Юра начал действовать. «Прежде всего на по рассчитать бикфордов шнур так, чтобы за километр до моста шнур поджечь, самому спрыгнуть с поезда, а на мосту, чтобы ровно в три часа сорок три минуты произошёл взрыв…»
Никогда еще Юра с таким азартом не решал задач, как в эти минуты смертельной опасности. Вот когда пригодились рассказы отца о том, как часто на войне выручает знание некоторых стандартных величин.
«Сейчас самое главное — установить скорость поезда… Это можно узнать по расстоянию и времени… Время узнаю по моим часам, а расстояние между двумя телеграфными столбами мне известно — пятьдесят метров. Остаётся только подсчитать, сколько столбов промелькнёт за одну минуту…»
Юра засёк время и принялся отсчитывать столбы.
«Десять столбов! Значит, пятьсот метров в минуту… Поезд проходит километр за две минуты. Отец говорил, что скорость горения бикфордова шнура — семь сантиметров в минуту… Стало быть, мне надо отмерить четырнадцать сантиметров шнура… Но чем отмерить?.. Шириной ладони?.. Нет, тут возможна неточность, ведь у людей руки разные… Тьфу, как я мог забыть! Ведь длина спичечной коробки — пять сантиметров…»