— Я ещё загляну к фонарщику, может, отец там, — говорит. Владек.
— А где ему ещё быть в этот час, если не у этого пьяницы. Пусть скорее идёт домой, не могу я сидеть и ждать его, зря жечь керосин.
Владек уходит.
Глава пятая. Франек порывает с «пиратами»
С Франеком творилось что-то странное. Невозможно было припомнит случая, когда бы он, положив голову на подушку, мгновенно не засыпал мертвецким сном. Но вот уже кончается ночь, а Франек никак не может сомкнуть глаз. Впервые он с тревогой прислушивается к сдавленным стонам матери, которая тоже не спит. Ей давно нужно ложиться на операцию, доктора нашли у неё камни в почках…
Отец громко храпит на сундуке, изредка бормоча что-то во сне. Место на полу под окном сегодня пустует. Владек, по совету дворника, ушёл ночевать к одному своему другу.
«И всё это из-за меня», — упрекает себя в душе Франек.
Только теперь проясняется в сознании всё: и зачем Данько-пират так интересовался Владеком, зачем заставлял за ним следить, и почему забегал сегодня домой, прежде чем вложил ему в руку ключ.
«Данько-пират — предатель! Предатель! Предатель! — казалось, выстукивает сердце Франека. — Дурак, кого ты за друга считал! Дурак, кого ты так много раз грудью защищал!»
Франека душит досада и отвращение к самому себе. Только бы скорее наступило утро…
Троекратный протяжный свист служил «пиратам» сигналом: «тревога!». Каждый, где бы его ни застал сигнал, обязан был бросать все свои дела и мчаться на «остров». Сигналить имел право только сам Данько-пират и то в исключительно важных случаях. Поэтому не трудно представить, как опешил Данько-пират, когда неожиданно услышал этот свист. Он так и застыл с поднесённым ко рту куском отварной курятины.
— Сиди! — грозно сверкнула глазами мать на выскочившего из-за стола сына. — Скоро придёт пан учитель…
— А, к чертям собачьим вашего пана учителя, — дерзко оборвал Данько.
— Ах ты деревенский олух! Шатаешься целыми днями чёрт знает где! Придёт человек, мне прикажешь с ним заниматься? Так?
— Хи-хи-хи, — нагло глядя матери в лицо, захихикал Данько.
— И потом, чтобы до его прихода трость с серебряным набалдашником была здесь. Слышишь? — снова ударила ладонью об стол маклерша, теряя терпение.
— А может, я и не брал… может, это, — Данько кивает головою в сторону кухни, где возится у газовой плитки новая молодая служанка.
— Что? Уже продал и промотал деньги с этой шайкой головорезов? Счастье твоё, отец ушёл, а то бы…
— Дайте тридцать грошей, отдам трость, — предлагает Данько-пират. Нос у него с горбинкой, как у отца, а глаза сидят так глубоко, что когда он смеётся, их и вовсе не видно, тоже, как у отца.
— Тридцать болячек я тебе дам, а не тридцать грошей, — истерично закричала маклерша.
— Дадите, — не реагируя на затрещины, угрожает Данько. — Не то я скажу бате, как пан учитель целовал вам шею. Хи-хи-хи!
Маклерша заметно побледнела: ноздри у неё раздулись, точно ей нечем стало дышать.
— Выродок… — почти упала на стул мать. — Мирося, сынок, пойди в спальню, принеси сюда мой редикюль, — сказала она младшему сыну, не выпуская ухо Данька.
— Хи-хи-хи, я раздумал… Не дадите пятьдесят грошей, не отдам трость пана учителя, — шантажирует Данько.
Мироська подаёт матери редикюль. Маклерша короткими толстыми дрожащими пальцами поспешно отсчитывает пятьдесят грошей.
— Неси сюда трость.
Данько забегает на кухню и извлекает из-под кровати служанки спрятанную туда, на всякий случай, трость.
— Вот она, — подаёт Данько трость, получая взамен свои пятьдесят грошей.
— Так ты придёшь к двенадцати, чтобы тебя зря не ждал пан учитель? — спрашивает мать, избегая наглых глаз сына.
— Может быть, — неопределённо отвечает Данько и, захватив подзорную трубу и кортик, бежит на свой «остров».
И здесь Франек бросает Даньку-пирату в лицо, что он жалкий трус и вор, он гнусный предатель, которого когда-нибудь вздёрнут на виселице. А потому Франек его больше не желает знать и плевать хочет на «остров сокровищ» и на всю эту пустую «пиратскую» жизнь. И вообще Франек за себя не ручается, он свернёт Даньку-пирату шею, если тот начнёт к нему подлизываться, как всегда.
— С ума ты спятил? — попробовал «вразумить» приятеля Шкилет.
— Отойди, подлиза! — грубо оттолкнул его Франек, отводя рукой со лба прядь светлых волос.
Известно, когда деньги говорят, тогда правда молчит.
Данько-пират достал из кармана пятьдесят грошей, подкинул их на ладони раза два и, не глядя на Франека, объявил: