«Нет, мама не скоро придёт, — думает Петрик, захлёбываясь слезами. — Будто нельзя ей искать эту работу где-то поближе, возле дома… А то уходит утром и возвращается, когда уже темно… А я, несчастный, весь день во дворе или на улице…»
Тётя Марина долго сердиться не умеет. Она осторожно обмывает Петрику лицо, утирает его полотенцем и ласково говорит:
— Ложись в постель. Я сейчас соли нагрею, насыплем в чулочек и приложим к щеке. Если уснёшь, боль как рукой снимет.
— Хны-ы… хны-ы, кто снимет?
— Сон. Он лучше всякого лекарства.
Но кому охота днём спать? Петрик ворочается с боку на бок, кряхтит, стонет, как старый дед.
— Тётя Марина, расскажи мне сказку. Добре? — наконец просит Петрик.
— Ладно уж, — смеётся лукавыми глазами тётя Марина, присаживаясь на топчан около Петрика.
— Какую же тебе рассказать?
— А ту. «Жил-был мужик, и было у него два сына…» Что мне на Полесье татусь рассказывал…
— Жил был мужик, и было у него два сына, — начинает сказку тётя. — Когда выросли сыны, отёл им сказывает:
— А не пора ли вам, хлопцы, за дело взяться?
Молчат сыны, не знают, какую себе работу выбрать.
— Ну ладно, пойдём, — говорит отец, — по свету походим, по земле побродим — поглядим, чем честный народ живёт.
Собрались и пошли.
Подходят к деревеньке какой-то. Видят — кузница. Поклонились кузнецу. Старший сын кузнецу подсобил лемех выковать.
А затем дальше двинулись.
Входят в село другое. Старший поглядел туда-сюда — не видать на селе кузницы. Он и говорит:
— Почему бы и туг кузницу не поставить? Я бы мог кузнецом остаться. Мне дело кузнечное по сердцу.
Обрадовался отец: нашёл, думает, старший сын место.
— Ладно, — говорит, — в путь добрый, быть тебе кузнецом — работным молодцом.
Поставил он сыну кузницу, тот за кузнечное дело и взялся. И люди его хвалить стали, и сам он доволен.
А младший всё никак себе работу по вкусу найти не может.
И вот идёт он с отцом лугом широким. А там — вол пасётся. До деревни далеко, пастуха не видать.
— А не начать ли мне, отец-батюшка, волов красть? — сын меньший спрашивает. — Работа эта лёгкая, и каждый день мясо будет.
— Кради, — вздыхает отец. — Затем я тебя и вожу чтобы ты себе дело выбрал.
Взял сын вола да и погнал домой. А отец говорит:
— Подожди меня на опушке, мне в деревню заглянуть надобно: там свояк мой живёт…
Ведёт сын вола да всё оглядывается: не гонится ли кто за ним? Пока до леса довёл — аж тошно от страха стало.
Подождал он у опушки, пока отец воротился, и погнали они вместе вола домой.
Зарезали дома вола, сняли с него шкуру и стали мясо варить. Наварили, а отец и говорит сыну:
— Вот что, сынок, давай-ка сначала снимем мерки да посмотрим, кто из нас от этого вола раздобреет.
Взял он шнурок и смерил шею себе и сыну.
Сели за стол. Отец ест спокойно, а сын всё на двери поглядывает: не идёт ли кто вола искать? Залает собака, пройдёт ли кто, проедет мимо хаты — сын хвать мясо да в чулан прячется. А у самого руки и ноги дрожат… И пошло так день за днём. Съели они вола.
— А теперь, — говорит отец, — давай шеи мерить: кто ж из нас раздобрел?
И что же? У отца шея вдвое потолстела, а у сына — похудела вдвое.
Сын диву даётся:
— Это отчего, почему?
— А оттого, что ты вола краденого ел, — отвечает отец.
— А ты?
— Я-то хозяину за вола уплатил и ел, как своего. Потому и потолстел. А ты как сядешь за стол, страх тебе сразу на шею прыг — и душит! Оттого она и похудела. Краденым, брат, сыт не будешь!
— Я тоже буду кузнецом, — сквозь дремоту шепчет Петрик. — Как татусь…
И снится Петрику отец, большой, сильный, с добрыми прищуренными глазами…
Отец и Петрик, тайком от ясновельможного пана, плывут на лодке к острову, где под старой ивой одно заветное местечко: там водится тьма-тьмущая рыб.
Ярко светит солнце, поют птицы, и нигде не видать лесника с собаками.
И вдруг Петрику становится зябко, он начинает весь дрожать…
«Как стало сумрачно, холодно», — с тревогой замечает отец, поглядывая на потемневшее небо.
А над озером низко нависли тучи, цепляясь грязными космами за верхушки камыша… Блеснула в тучах молния, бабахнул гром, и небо точно раскололось.
«Гляди, татусь», — поражённо вскрикивает Петрик, показывая рукой на остров, охваченный огнём.
«Пожар, — озабоченно говорит отец, — надо плыть назад…»
…И вот они уже по горло в воде. Отец одной рукой прижимает к себе Петрика, а другой держится за лодку. Холодный ветер с дождём сечёт и сечёт их…