Через четверть часа из этой каюты вышел человек, неся в руках легкий чемоданчик. Человек этот был высокого роста, широкоплечий, с орлиным носом и властными глазами. Он бросил быстрый взгляд вокруг и живо прошел до каюты номер 15. В правой руке он держал ключ, который засунул в замочную скважину; дверь отворилась, человек вошел и бесшумно заперся.
— Все-таки мне повезло, — говорил он про себя, — что я увидел, выходя из курительной комнаты, этого старика, который был на меня так похож. Без этой случайности я бы погиб и Бастьен тоже… Для Бастьена судьба не изменилась; но для меня… Ах, этот Сэнт-Клер, что за сильный человек!.. К счастью и я не слабее… Бедный адмирал!.. Никто не будет теперь оспаривать у меня Ксаверию.
И через минуту, улегшись одетым на кушетку каюты номер 15, человек пробормотал:
— Утром капитан будет иметь сюрприз! Три пассажира исчезли в эту ночь! И какие пассажиры! Сэнт-Клер — знаменитый исследователь; г-н Бастьен — тайный агент парижской полиции, и г-н Девиспонтен — богатый старик, космополит, оригинал, занимающий каюту номер 17… Да! Но в виде компенсации капитан познакомится с маркизом де-Бриаж, жителем, до сих пор не видимым, каюты номер 15.
И при этих словах на губах у Коиноса появилась спокойная и самоуверенная улыбка.
На другой день, в десять часов, квартирмейстер Бонтан, по приказанию адмирала, постучал в дверь каюты Сэнт-Клер. Не получив ответа, он пошел в библиотеку, в курительную комнату, в ванную, в столовую, в залу; он обошел палубу, расспрашивал экипаж, офицеров, пассажиров: Сэнт-Клер и Бастьен исчезли.
Тори, которого сейчас же предупредили, стал искать со своей стороны, но тоже напрасно.
Когда моряк и слуга вошли в каюту адмирала Сизэра, чтобы дать отчет об отрицательных результатах поисков, в каюте находился мичман Дамприх.
Адмирал и мичман выслушали их с возрастающим изумлением.
— Проклятие! — сказал адмирал. — Дирижабль не девственный лес! Вы везде искали?
— Везде.
— Расспрашивали?
— Да, адмирал, всех расспрашивали.
— Странно, странно, — сказал адмирал, охваченный беспокойством.
Но удивление перешло в ужас, когда Тори и Бонтан рассказали все случившееся накануне в их каюте. Рассказав о переодевании, Тори добавил:
— Мой хозяин взял даже кинжал.
— Кинжал! — сказал адмирал. — Значит он думал защищаться!.. И вы не пошли с ним?
— Он мне формально запретил следовать за собой.
— Здесь скрывается страшная драма! — воскликнул Дамприх.
— Адмирал, пойдем, переговорим с капитаном дирижабля. Но сначала слушайте.
И он рассказал все, что знал.
— Идем! — сказал с волнением адмирал, — идем, Бонтан, следуйте за нами, Тори!
Все четверо пошли к капитану дирижабля ле-Рогеку, который, выслушав внимательно рассказ обо всем случившемся, сказал:
— Если не ошибаюсь, таинственный старик, г-н Девиспонтен, занимает каюту № 17… Необходимо произвести следствие, не привлекая внимания… Потрудитесь подождать, господа, я отдам приказ обыскать дирижабль, а пока пойду сам постучу в каюту № 17.
И капитан вышел.
Прошло четверть часа, двадцать минут, полчаса, а капитан не возвращался. Невыразимое беспокойство охватило четырех человек, а в особенности адмирала и мичмана, которые спрашивали себя, не попали ли Бастьен и Сэнт-Клер в западню…
Наконец, после почти часового отсутствия капитан вернулся в каюту; брови его были нахмурены, а бледность лица доказывала крайнее волнение.
— Господа, — объявил он без предисловий, — в эту ночь на моем дирижабле произошла ужасная, непонятная драма…
Капитан приблизил к себе всех присутствующих и, понизив голос, сказал:
— Дирижабль был обыскан до самых отдаленных углов и ничего не найдено. Что касается таинственного старика, то он тоже исчез. Его каюта пуста, в его сундуке полный порядок и ничего подозрительного не найдено. Его исчезновение так же загадочно, как и исчезновение ваших друзей.
— Но, — воскликнул адмирал, — три пассажира не могут исчезнуть без того, чтобы…
— Адмирал, — возразил ле-Рогек, — они исчезли; я совершенно уверен, что их нет на дирижабле… Но это еще не все…
— А!
— Сегодня ночью, около одиннадцати часов, дежурный офицер слышал крик, который он принял за визг сирены проходящего под нами морского парохода или за крик морской птицы… Дело в том, что в эту минуту мы были всего на высоте ста метров над волнами…
— Что же из этого следует?