Утром в тот день, когда Альфа летел из Аржира, специальный звон возвестил XV-ти, что Оксус, учитель, созывает их на совет.
В круглую залу, устроенную в центре дома Оксуса, вошли четырнадцать человек, одни порознь, другие группами по два и по три человека.
Посреди зала стоял стол и вокруг этого стола поставлено было пятнадцать кресел… Шестнадцатое, более высокое и богаче украшенное, составляло центр.
Эта зала со строгими голыми стенами, единственную меблировку которой составляли стол, стулья и два обширных шкафа с ящиками, получала свет из стеклянного купола. Окон в ней не было. Две двери были проделаны одна против другой.
По мере того как члены XV-ти входили, каждый из них становился за своим креслом. Когда все места были заняты, раздался звон и дверь, остававшаяся до тех пор закрытой, распахнулась… Черный невольник, одетый в красное, появился и закричал:
— Учитель!
— Слава учителю! — ответили четырнадцать присутствующих.
Вошел Оксус. Как остальные, он был с обнаженной головой, одетый в белое, в высоких зеленых сапогах из мягкой кожи.
Важно и величественно занял он председательское место.
— Братья, садитесь! — сказал он.
Потом не без некоторой торжественности он сказал:
— Объявляю триста восемьдесят седьмое заседание совета XV-ти открытым!
Наступила минута молчания.
Оксус повернул голову к тому креслу, которое было пусто, и сказал невозмутимо:
— Одного брата не достает. Кто это?
— Алкеус, — ответили в один голос два брата, сидевшие рядом с незанятым креслом.
— Кто-нибудь знает причину его отсутствия? — продолжал Оксус.
Один брат поднялся, это был Коинос. Он произнес холодным тоном:
— Я знаю.
— Какая это причина?
— Смерть!
При этом слове одним движением тринадцать союзников вскочили и скорбное удивление отпечаталось на их лицах.
Оксус один оставался невозмутимым.
— Какая смерть? — спросил он спокойным, ясным голосом.
— Смерть славная, на своем посту, — ответил Коинос.
— Присутствовали вы при ней?
— Нет! Но я знаю причину ее и следствия.
— Хорошо! Вы сообщите это подробно, письменно. Завтра это будет объявлено в полуденном приказе. Затем подробности смерти Алкеуса будут высечены на мраморной доске, которая будет прибита на стене почетной залы! Да будет брат Алкеус вознагражден и прославлен!
— Навеки! — воскликнули вместе все четырнадцать и все сели снова.
Оксус после нескольких минут молчания продолжал быстро и властно, опустив глаза:
— Я решил, что брат Киппер будет возведен в ранг предводителя и что он получит все прерогативы Алкеуса…
— Благодарю, учитель! — сказал Киппер сухим тоном, хотя краска удовольствия выступила на его лице.
Оксус поднял голову, бросил на Коиноса испытующий взгляд и продолжал, снова опустив глаза:
— Я решил, что товарищ Альфа будет возвышен до степени брата и примет место, права и имя Алкеуса…
Коинос побледнел.
Чего хочет Оксус? Было ли это сделано для того, чтобы почтить Коиноса, воздавая честь его товарищу?.. Или Оксус знал об отсутствии Альфа? Не предугадывал ли он цели… Но нет, это невозможно! Альфа уехал ночью, когда воздушная стража спала под действием наркотика, подмешенного в табак… При том же Оксус не знал о высадке Сэнт-Клера и жителей земли на острове Нилиак.
Но Коиносу не было времени приводить в порядок свои мысли, полные смятения.
Оксус поднял голову и приказал:
— Раб! Пусть найдут Альфу и пусть он явится без оружия видимого или скрытого, с завязанными глазами, между двумя безмолвными носителями кинжала и чаши!
Черный страж дверей поклонился и вышел.
Коинос страшно бледный, думал:
— Если Оксус знает, угадывает или предчувствует, я погиб… и Ксаверия со мной…
Учитель опустил голову. Все братья были погружены в свои размышления… Коинос старался в это время собраться с мыслями.
Наконец, дверь отворилась, появился негр и закрыв дверь, сказал:
— Альфы нет в Космополисе. Его служебная табличка указывает, что он производит разведку около острова Аржир. Но воздушный часовой не записал его выезда. Альфа отправился 8–29–XX.
— Хорошо! — сказал Оксус.
И повернувшись к Коиносу, Оксус спросил: