Наступило молчание. Коинос поклонился и хотел удалиться, когда Ксаверия произнесла уже с меньшей холодностью:
— Могу я вас просить об одном одолжении?
— Слушаю…
— Можете ли вы, не изменяя вашему долгу, дать знать моему отцу об этом невероятном происшествии, о том, что мы находимся на планете Марс и доказать ему это?
Коинос колебался. Наконец, понизив голос, он ответил:
— Не нарушив моих обязанностей, я не могу этого сделать. Но…
Он замолчал. Ксаверия вздрогнула.
Коинос посмотрел на нее. Она устремила на него свои большие, чарующие глаза и, также понизив голос, сказала:
— Я вас прошу…
Он побледнел и опустил голову. Ужасная борьба происходила в его душе.
— Я вам даю слово, — пробормотал он, наконец… — Я исполню это…
И капли пота выступили у него на лбу.
— Вот, — прибавил он, протягивая Ксаверии записную книжку и стилограф, который он вынул из кармана, — напишите сами вашему отцу. Одно ваше слово будет лучшим и единственно возможным доказательством того, что вы на планете Марс.
Сильно взволнованная, Ксаверия встала. Она все поняла, все поняла. И она согласилась! Согласилась на то, чтобы Коинос, ради нее, по ее просьбе, «нарушил свой долг».
Она схватила записную книжку, открыла ее на чистой странице, набросала несколько строк и возвратила ее Коиносу.
Слезы застилали ее глаза, пока она писала.
Наступило продолжительное молчание… Сидя на диване, Ивонна более не плакала. Она смотрела на сестру и покраснела, когда Ксаверия, протянув руку Коиносу, просто сказала:
— Благодарю вас… Идите!..
Он схватил протянутую ему руку, слегка коснулся ее губами и быстро направился к выходу; но голос ее опять остановил его:
— Сударь! — сказала она еще раз.
Он обернулся, спрашивая ее глазами.
— Увидим ли мы других пленниц? — спросила молодая девушка.
— До моего возвращения вы будете жить вместе, сколько вам угодно. Вам довольно только будет сказать, и ваши желания будут исполнены…
И резко повернувшись, он вышел.
Несколько минут спустя, Коинос, в сопровождении механика Альфа, вышел на террасу. Радиоплан был тут же. Но сама терраса опустилась до уровня земли. Улицы между домами были тоже на одном уровне с террасами. По-видимому, Коинос и Альфа сжились с этими аномалиями, потому что они, казалось, не замечали их. Альфа заставил радиоплан описать полукруг на салазках, а в это время Коинос нажимал ногой коммутаторы…
Альфа был уже на радиоплане. Коинос последовал за ним; хрустальный свод герметически закрылся. Предводитель схватил руль, в то время, как механик наклонил малый рычаг. Тогда радиоплан стал чувствительным к волнам Герца, исходившим от радиатора, возвышавшегося на востоке острова. Радиоплан поднялся, заколебался на минуту, затем вдруг поднялся вверх… Затем он начал удаляться от Марса со своей обычной скоростью 300,000 километров в час.
Пролетая сквозь лучезарный свет солнца и звездные очарования ночи, он походил на огненную стрелу в бесконечности… И ровно через семь дней, семь часов и семь минут после того, как он покинул Аржир, радиоплан тихо спускался в атмосферные слои земли над Африкой, в стране Бельгийского Конго, в пункте, отмеченном пересечением первого градуса южной широты и двадцатого — восточной долготы.
Радиоплан спустился на обширную эспланаду, среди которой возвышался радиатор, подобный тому, что был на острове Аржир. Пятнадцать жилых помещений с террасами, окруженные непроходимыми девственными лесами, которые покрывают центральные области независимого государства Конго, вытянулись в линию вокруг эспланады.
В ту минуту, как Коинос и Альфа выходили из радиоплана, на пороге домика, построенного у подножия радиатора, показался человек и побежал на встречу Коиносу.
— Ничего нового? — сказал без всякого предисловия предводитель, как будто он возвращался с обыкновенной экскурсии по окрестностям, а не с планеты Марс.
Впрочем, человек, казалось, привык к этому обращению, потому что он просто ответил:
— Вчера прибыла обыкновенным путем телеграмма из Парижа в Браззавиль.
И он протянул лист бумаги, сложенный и запечатанный.
Коинос сорвал печать, развернул и стал читать.
Окончив, Коинос поднял голову; ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Это Бастьен, — сказал он. — Я должен быть послезавтра в Бордо… Расстояние 5,400 километров. Это займет часов тридцать. Мой моноплан готов?