Тотчас же после десерта, состоявшего из фруктов и консервов, Никталоп встал, прошел в свой кабинет и дал письменно Клептону все необходимый инструкции. Они состояли в следующем: не нападать; в случае нападения Марсиан, отступать, не принимая битвы и, затем, по возможности, занять первоначальные позиции…
— А вы? — спросил Клептон.
— У нас с Ксаверией будет гидроплан, спрятанный под деревьями на берегу, и подводная лодка поблизости. Этого достаточно, чтобы нас спасти. Ни вы, ни армия не должны заботиться о нас. Не забудьте, что я вижу ночью. У меня, значит, на случай несчастья все шансы, чтобы избегнуть Марсиан.
— Дело в том, что я, друг мой… — пробормотал Клептон, колеблясь…
Никталоп поднял голову и посмотрел прямо в глаза инженеру.
— Ну, договаривайте, — сказал он дружелюбно.
— Ну, так вот! По-моему, большая неосторожность позволить Ксаверии вас сопровождать… Один только вы, Никталоп, вы неуязвимы, потому что тьма вам покровительствует и служит вам. Но Ксаверия может быть вам только помехой…
— Это правильно! — ответил серьезно Сэнт-Клер.
— Это совершенно справедливо! — повторил Сэнт-Клер.
Он задумался. Потом встал, сказав:
— Пойду сказать ей.
— Незачем, Лео! — произнес в глубине кабинета голос. — Я была тут, я слышала. Клептон прав. Я остаюсь.
Она вышла на свет электрической лампы, озарявшей стол. В ее красоте было что-то трагическое.
Она продолжала:
— Я остаюсь, но не на Франке, а на гидроплане, который будет тебя ждать. Таким образом, не мешая тебе, я буду около тебя, и буду делить с тобой отчасти опасности, которым мы будем подвергаться…
— Пусть будет по твоему желанию, Ксаверия — просто сказал он.
Сэнт-Клер быстро снарядился. Платье и каска, непроницаемые для жарких лучей, маленькое электро-зеркало на поясе с правой стороны, слева длинный и широкий обоюдоострый кинжал. Свернутый и перекинутый через плечо мешок должен был служить моментальной тормой для Марсианина.
Ночь, очень тихая, хотя несколько холодная, была темна; две луны должны были показаться только после часа ночи. Там, немного выше горизонта, яркая звезда выплывала из последнего предзакатного тумана… Это была Земля, похожая на Венеру, если ее наблюдать в ясный вечер… Но Земля и звезды посылали на Марс только туманный жидкий свет.
— Вернейль! — закричал он.
— Повелитель!
— Отчаливай!
Сам он, поспешно пожав руку Клептону, Дамприху и другим, неподвижно стоявшим в тревоге за него, вскочил на сидение и взял Ксаверию на руки.
— Отпустить все!
Управляемая Вернейлем муха отцепилась от Франка, пустилась, потом скользнула в ночь.
— На гидроплан, — сказал Сэнт-Клер.
— Который?
— На первый, который заметишь.
Вернейль свистком, прикрепленным к мотору, дал призывной сигнал гидропланам.
И в ту же минуту 106 тихо спустился на заднюю палубу одной из странных машин, скользивших по воде с молниеносной скоростью.
Гидроплан был не что иное, как большая плоская лодка, снабженная спереди пропеллером и мотором в центре, двумя трубами, выбрасывавшими торпеды на палубе, и рулем позади лодки.
Гидропланы имели вид сигары, разрезанной вдоль посередине: плоской частью они касались воды.
На мухе, которая пристала к гидроплану, дежурный офицер узнал прежде всего Сэнт-Клера. Он вытянулся и отдал честь.
— К какой подводной лодке вы причислены? — спросил Никталоп, выскакивая вслед за Ксеверией на палубу.
— К 602.
— Хорошо! Идите к земле, вы высадите меня на берег бесшумно. Велите погасить огни. Закройте люки…
Офицер тихим голосом передал приказание.
Фонарь, помещавшийся перед пропеллером, был потушен. Люк закрыт.
— Моя жена останется с вами. Вы будете ее слушаться, как меня самого, — прошептал Сэнт-Клер.
Офицер поклонился.
Быстро, без всякого шума гидроплан скользил ночью по зеркально спокойным водам, которых не волновала ни малейшая зыбь.
Постепенно он уменьшил ход.
Сэнт-Клер взялся за руль и направил гидроплан таким образом, чтобы проникнуть сквозь ни для кого, кроме Никталопа, невидимый просвет огромных ветвей.
Гидроплан остановился. В трехстах метрах от него остановилась подводная лодка 602.
— До скорого свидания, Ксаверия!
— Лео!
Они крепко обнялись, невидимые в непроглядной темноте, царившей под деревьями.
Укрепив на голове каску, на которой были проделаны два небольшие отверстия для глаз, Никталоп одним прыжком очутился на берегу, между двумя деревьями.