— Нет… Точнее, это так маловероятно… Но я все время возвращаюсь к велосипеду, про который, кажется, все забыли, а зря.
— Ну что ж, понимаю. Возможно, этот человек должен был с кем-то встретиться. Они поссорились, и произошло убийство. Преступник бежал, используя велосипед своей жертвы. Никаких следов… Да, я знаю, что ты хочешь сказать: велосипед должен был оставить след на песке. Но это не обязательно, ведь можно было проехать вдоль берега по мелководью… Хотя нет, конечно, я совсем забыл, что велосипед нашли в траве… А вот и Лапуж. Что вам можно предложить, мсье? Мятную настойку с водой?
Журналист присел за стол и промокнул платком лысину.
— Я сейчас встретил Густу, — сообщил он. — Если хотите, мы можем пойти посмотреть его логово.
— Спасибо, мы только что оттуда. Место действительно необычное. Новостей нет?
— Появилась одна интересная деталь. Один полицейский из Орильяка вспомнил, что в ведь уровень воды в Аланьоне опустился.
— И что из этого следует?
— А то, что в том месте, где лежал убитый, рыбу ловить невозможно. Следовательно, убийца не мог маскироваться под рыбака. Скорее всего он прикидывался туристом — их сейчас много, ведь начался период отпусков. Так вот что думает по этому поводу тот полицейский. Убийца помахал велосипедисту рукой, и тот подъехал к нему, слез с велосипеда в том месте, где потом велосипед был найден, перешел реку, перепрыгивая с камня на камень… Догадываетесь, что произошло потом? Драка. Убийство. Чтобы запутать полицию, убийца перетащил тело туда, где оно потом было обнаружено. Поэтому там и не оказалось никаких следов. Песок чист. Получается, что убитый дважды пересек реку!
Франсуа чуть не зааплодировал. А мэтр Робьон задумался.
— Да, но это только предположение, хотя и довольно остроумное. Из него следует, что убийца и его жертва были знакомы; впрочем, это вполне возможно. Правда, остается одна неясность. Хорошо, пусть эти двое знали друг друга. Но тогда убийца должен был знать и свою первую жертву, ведь оба убийства совершены одинаковым способом. Вам это не кажется странным? И не забудьте, что в первом случае полицейские склоняются к версии об отравлении. Значит, у второй жертвы тоже должны найти следы отравления… Нет, признаюсь, я все-таки не допускаю, что преступник перешел реку с трупом в руках, когда он мог просто оставить его на месте, как того, первого.
Все трое замолчали, подавленные неразрешимостью тайны и жарой.
— Мне в самом деле не дает покоя вопрос о том, почему на песке не осталось никаких следов, — проговорил наконец адвокат. — Может, вы правы? Вместо того, чтобы подойти к пляжу со стороны дороги, незнакомец прошел по кромке воды, тем более что там галька, и идти легче. Но это еще не значит, что у них была назначена встреча. Он мог просто прогуливаться… Подождите-ка! Нет, это не так. Ведь у него был бинокль, как и у первого. Может быть, он должен был по какому-то признаку установить личность человека, подозреваемого в убийстве первого? Подумать только, две жертвы, ни у одного из убитых нет при себе никаких документов, и весь багаж состоит только из бинокля! Теперь я почти уверен, что эти люди были посланы на разведку. А это уже напоминает военную операцию… Остановите меня, если я продвигаюсь слишком быстро…
— Наоборот! — воскликнул журналист. — Вы даете мне материал для потрясающей статьи.
— Ни в коем случае! Все это должно остаться пока между нами. Это только мои предположения.
— И все же, — настаивал Лапуж, — я хотел бы кое-что записать.
— Позвольте мне подвести итог, — включился в разговор Франсуа. — Итак, в городе скрывается некто, за кем следят…
— Тебя послушать, — засмеялся адвокат, — выйдет настоящий детектив!
— Ну и что? В общем это так и есть.
— Согласен, но только «в общем».
— Люди из секретной службы всегда ищут шпиона. А шпион убивает своих преследователей!
Журналист улыбнулся.
— Пожалуй, я не рискну предложить такую версию моим читателям.
— Тем более, — добавил мэтр Робьон, — что в этом случае вам придется рассказать, что имело место отравление, не говоря уж о следах удушения. Знаете, мсье Лапуж, чем больше мне приходится заниматься подобными делами, тем больше я не приемлю сенсаций, вызывающих волнение и дрожь. Поэтому я и хочу вернуться в Париж. Правда, мой сын очень уж увлекся рыбалкой; я дам ему еще три-четыре дня, а потом уложим чемоданы — и домой!
Увы, Франсуа не удалось воспользоваться даже этим кратким промежутком. Не успел он возобновить занятия ловлей на утопленную муху, которая так хорошо ему удавалась, как ситуация еще больше осложнилась…