– Откуда тебе-то известно? – нахмурился Денис.
– У меня свои источники, майор, – вяло отмахнулась она. И неожиданно встрепенулась. – А у нее не мог быть кто-то еще? Кто-то помимо мужа и тебя? Извини, конечно, но если она изменяла законному мужу, что помешало бы ей изменить любовнику? Ничто. Надо искать третьего!
– Третий всегда лишний, – вырвалось у него неожиданно.
– Нам надо его найти и определить, кто же из вас троих был лишним?
– Не факт, что у нее кто-то был, – неожиданно запротестовал Денис.
Ему было жесть как неприятно! Одно дело, когда он был главным мужчиной в ее жизни, которому она жаловалась на свои личные проблемы, с кем искала утешения, кому дарила себя без остатка. Да, они обманывали всех вокруг. Но одно дело – самим обманывать. И совсем другое – чувствовать себя обманутым.
– Отвратительное чувство! – вырвалось у него после паузы, которую она вежливо не нарушала.
– Это когда тебе наставляет рога любовница? – на всякий случай уточнила она и встала из-за стола. – Согласна, гадко. Но это не повод для того, чтобы…
Убивать! Вот о чем сказали ему ее глаза. И что-то еще такое в них промелькнуло. Какая-то то ли затаенная боль, то ли обида, то ли все вместе взятое. И он поймал себя на мысли, что ему не терпится узнать обо всех ее секретах.
И он точно о них узнает. Как бы тщательно они ни охранялись.
Глава 8
– Люся, печенье бесподобное.
Отец глядел на нее со скорбной жалостью. Так смотрят на безнадежно больного человека, когда знают, что ничего уже нельзя изменить, все потеряно, потрачено слишком много времени, и сил, и средств, но все впустую. И еще он при этом постоянно вздыхал. Глубоко и протяжно, со странными всхлипами. Словно уже оплакивал ее. При жизни оплакивал.
Люся к этому давно привыкла и отца прощала. Он любил ее. И не потому, что она была его дочерью. А потому, что ему любить больше было некого. Мать давно уже превратилась в старую рухлядь – толстую, малоподвижную, некрасивую и брюзгливую. Ни брата, ни сестры у Люси не было. И, насколько ей было известно, на стороне наследниками ее отец тоже не обзавелся.
– Спасибо, папа.
Люся подошла к нему, медвежьей тушей возвышающемуся в большом кресле. Поцеловала в лобастую голову, смахнула крошки от печенья с его вельветовой домашней куртки.
– Сейчас приготовлю тебе твой любимый клюквенный морс, – направилась она в летнюю кухню.
– Погоди, Люсенька, – неожиданно остановил ее властный голос отца. – Присядь. Есть разговор.
Она обернулась и пошла в направлении, указываемом ей отцом. Села напротив на широком диване без спинки. Покорно сложила руки на коленях. Она знала, о чем пойдет разговор. Она всегда была к нему готова.
– Где твой муж? Почему он не с тобой?
– Он на службе, папа, – ответила Люся, глядя на отца любящим дочерним взглядом.
– У него же сегодня выходной. Или я что-то путаю? – Его глаза утонули в толстых веках, которые он любил сильно прищурить.
– Его вызвали. Какое-то происшествие.
Люся опустила голову, рассматривая свои сильно потолстевшие пальчики, теребившие поясок домашнего льняного халатика.
– Брешет, кобель! – Мать подала голос из темной спальни.
Та была без окон – небольшая глухая комната в восемь квадратных метров с широкой кроватью и старым матрасом. Мать там отдыхала днем.
– Нет, мам. Ему при мне позвонили.
– Могли этот звонок и нарочно придумать, – не унималась мать.
И тогда Люся не выдержала. Вскочила с места и, повысив голос, ответила матери:
– Я ехала за ним, если что, мама! И видела, куда он свернул. И оцепленный двор видела. И коллег его, и «скорую». Об этом Денис тоже договорился?
Повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом пружин старого матраса в темной спальне. Мать либо ворочалась, либо вставала.
Вставала! Заполнила собой весь дверной проем. И, довольно улыбаясь, прошипела:
– Ты за ним следила?
– Я просто поехала за ним, – буркнула Люся в ответ и отвернулась. – Потому что у меня были сомнения.
– Ты за ним следила, – подхватил отец и неожиданно с довольным смешком похвалил: – Молодец, дочка.
Она не ожидала такой реакции. Замерла: должно было последовать продолжение.
– Таких кобелей, как твой Денис, всегда надо контролировать, – не заставил себя долго ждать отец. И довольно улыбнулся. – Моя девочка!