У пифагорейцев странным образом сочетались строгая логичная мысль и на удивление ненаучные концепции. Их сосредоточенность на числах вылилась в философию природы, которая в конечном счете имела мало отношения к природе и повлекла самые разные последствия — как благотворные для развития науки, так и наоборот.
При этом пифагорейцы преодолели наиболее важное ограничение, сдерживавшее ионийцев. И те и другие утверждали, что истинным смыслом исследований должно быть постижение гармоничного порядка, царящего в природе, но ионийцы отстаивали идею единого вещества как первоосновы мира. Пифагорейцы же заменили эту концепцию идеей структуры, формы и числовых соотношений. В известном смысле современная наука следует в русле того значения, которое пифагорейцы придавали числу, хотя и в гораздо более сложном виде.
С другой стороны, некоторая фанатичность помешала пифагорейцам перейти к идеям, более пригодным для объяснения природных явлений, из-за этого законы природы оказались в подчиненном положении по отношению к идеалам красоты, симметрии и гармонии. Несгибаемая вера в первичность числа тормозила прогресс, который мог бы привести к появлению моделей, более пригодных для описания мира.
Экстраполяция числового мистицизма в область космологии с помощью музыки была столь притягательной идеей, что в течение веков она вдохновляла множество мыслителей и художников. В эпоху Ренессанса некоторые соборы строили с соблюдением «музыкальных» пропорций 2:1, 3:2 и 4:3. В 1623 году философ-герметист[1 Герметизм — эзотерическое философское течение поздней античности, возродившееся в эпоху Ренессанса. Сочетало элементы древнегреческой философии, астрологии, алхимии и магии. Название происходит от мифического основателя течения Гермеса Трисмегиста (Гермеса Триждывеличайшего).] Роберт Фладд (1574-1637), ученик медика и алхимика Теофраста Парацельса (1493-1541), опубликовал труд Anatomiae Amphitheatrum («Анатомический амфитеатр»), включавший иллюстрацию, на которой была изображена рука Всевышнего, настраивающая небесный монохорд. Божественная длань натягивает струну в плоскости, на которой орбиты планет располагаются в соответствии с интервалами музыкального звукоряда.
Знаменитый рисунок монохорда из трактата Anatomiae Amphitheatrum.
Наиболее наглядный пример такой слепоты — греческая космология. Уже в III веке до н.э. стало понятно, что круговые орбиты не соответствуют наблюдаемым движениям небесных тел. Тогда в модель были введены эпициклы — маленькие круги, центр которых движется по основной орбите. Со временем число эпициклов росло, система усложнялась и стала совершенно бесполезной. Сама мысль о том, что небесные тела движутся по каким-то другим, не круговым орбитам, древними греками даже не рассматривалась: это должен быть именно круг — совершенная фигура.
Даже Николай Коперник (1473-1543) в своем великом труде De revolutionibus orbium celestium («О вращении небесных тел»), опубликованном в год его смерти, переместил Землю из центра Вселенной и заменил ее Солнцем, но остался верен круговым орбитам. Только в 1609 году Иоганн Кеплер (1571— 1630) предположил, что орбиты на самом деле эллиптические. Но даже этот революционер не смог полностью избавиться от влияния поэтической идеи о музыкальной гармонии космоса. Хотя Кеплер был ключевой фигурой для научной революции, этот великий немецкий астроном и математик оставался мистиком. Тридцать лет своей жизни он потратил на то, чтобы доказать, что движение планет подчиняется пифагорейским законам гармонии. В поисках фундаментального закона, объясняющего неправильность планетных орбит, Кеплер измерил для каждой планеты ее максимальную скорость в перигелии (ближайшей к Солнцу точке орбиты) и в афелии (самой дальней от Солнца точке). К радости ученого, соотношения между двумя этими скоростями соответствовали гармоническим интервалам, и поэтому он обозначил эти соотношения символами музыкальной нотации, отдав таким образом дань пифагорейской идее музыки сфер. Кеплер изложил свою теорию в трактате Harmonia mundi («Гармония мира»), вышедшем в 1619 году. На его страницах он представил гамму и аккорды, связанные с каждой из планет. Согласно автору, планеты исключительно редко звучат все вместе в совершенном согласии, такая симфония может сложиться только один раз за всю историю мира с момента его сотворения.