- Нет.
- И он не интересовался?
- Нет.
- А чем интересовался?
Василий пожал плечами.
- Меня Дмитрием Ивановичем зовут. Дмитрий Иванович Коваль.
Василий понял подполковника. Его мрачное, насупленное лицо немного Посветлело.
- Можете меня так называть - по имени и отчеству. - Подполковник встал, обошел стол, открыл ящик, достал пачку "Беломора". - Курите?
- Нет.
Коваль закурил папиросу и пустил дым вверх, чтобы не "задымить" некурящего Василия Гущака.
- В вашей семье не ждали приезда дедушки Андрея?
- Я даже не знал, что он существует.
- А мать?
- Она мне когда-то говорила, что дедушка еще в молодости уехал за границу. И там вроде бы без вести пропал.
- А зачем уехал? На заработки? Или сбежал?
Василий отвел глаза:
- Какая-то забытая история. Подробностей не знаю.
- И дедушка ничего не рассказывал?
- Нет.
- Не интересовались?
- Спрашивал. Он только отмахнулся: "В другой раз".
Коваль задумчиво стряхнул пепел.
- Но хоть что-то он все-таки рассказывал о своей молодости?
Василий ответил не сразу. Но пауза, которую сам он создал, угнетала его. Любой посторонний звук словно касался его обнаженных нервов. Где-то внизу, под окном негромко заурчал мотор автомобиля. Над городом стоял легкий шум. "А ведь с подполковником, - подумал Василий, - можно разговаривать, не то что с этим Субботой..."
- Дедушка говорил, что жил сначала в Виннипеге.
- В двадцатые годы?
- Наверно.
- Приблизительной даты его выезда за границу не знаете?
- Вскоре после гражданской войны.
- Он принимал в ней участие?
- Об этом не рассказывал. Но тогда ведь мало кого события не коснулись.
- А на чьей стороне?
- Думаю, если бы на нашей, так раньше вернулся бы или совсем бы не уезжал.
Коваль про себя похвалил парня за такой ответ, а вслух сказал:
- Всякое бывало. Рассказывайте дальше.
- Работал он на хозяина-фермера. Влюбился в его дочь. Да фермер не разрешил ей выйти замуж за бродягу, выгнал его. Дедушка нанялся на стройку, освоил несколько профессий, хорошо зарабатывал. В Канаде рабочие руки тогда в цене были. Потом женился на поповне. С детьми не торопились. Сперва хотели хозяйство нажить. Дедушка открыл свою лавку, машину купил, кару по-английски. Однажды поехал с женой в турне по Америке. Дороги там отличные, машины высокого класса, скорость в сто миль не ощущается. И вот на большой скорости не смог он затормозить. В дерево врезался. Жена погибла, он в больницу попал. Год пролежал, разорился, леченье и лекарства там дорогие. На остатки жениного приданого еще одну лавчонку купил. Новую семью завести не решился, так и состарился в одиночестве. Вот и все, что я о нем знаю.
Подполковник Коваль погасил папиросу, постучал пальцами по столу.
- Что вам больше всего запомнилось из рассказов деда? Что произвело впечатление? Какие-нибудь детали...
Василий подумал несколько минут, потом сказал:
- Ну, о церкви...
Глаза Коваля засверкали так, словно его и на самом деле заинтересовало, как там в Канаде с церквами дело обстоит.
- Он верил в бога?
- В молодости не верил. А женившись на поповне, должен был в церковь ходить. Правда, церковь там не только для молений и богослужений. Она там и клуб, и деловая контора, и место отдыха. Строят их модерново, из стекла и бетона, как дворцы. Внизу, в подвале, обязательно кафе.
- Языка родного не забыл?
- Считал, что не забыл. Но говорил не очень понятно. Все время путал наши слова с английскими: "Взял кару, и поехали на тур в Америку". Или жаловался: "В больших городах часто негде кару запарковать", то есть машину негде поставить. А к тому же еще и многие украинские слова у него из диалектов - ведь канадские украинцы по большей части выходцы из Галиции, с Карпат. И очень чувствуется местный акцент.
- А числительные как произносил? Ну, например, сколько, говорил, долларов сюда привез, а сколько оставил там?
- О деньгах я с ним не разговаривал! Меня они не интересовали, встрепенулся Василий и потупился.
- А все-таки знали о них?
- Знал. Привез десять тысяч долларов. - Василий помолчал, потом продолжил: - Он говорил, что уехал когда-то с Украины гол как сокол, хотя здесь у него миллионы оставались.
Коваль улыбнулся:
- В двадцатые годы миллионерами были все. Коробка спичек несколько миллионов стоила.
- Нет, он говорил, что у него настоящие деньги были.
- Откуда же?
- Не знаю.
- Не спрашивали, почему столько лет там прожил и о миллионах своих не заботился?
- Сначала хотел вернуться, но не было денег на билет в Европу. Билет этот дорого стоил. А потом, когда женился, то и думать об этом перестал. Когда немцы на нас напали, помогал Советской Армии, говорил, что был членом какого-то украинского общества, которое собирало средства на медикаменты для наших госпиталей.
- А знаете ли вы, зачем он вернулся сюда? - неожиданно проговорил Коваль таким тоном, словно сам только и ждал случая, чтобы рассказать об этом Василию.
- Не знаю. Мать все ворчала: черт принес этого бандита на нашу голову.
- Кого, кого?
- Другой раз, как рассердится, так не очень-то выбирает слова. Характер такой. Но что там творилось во время революции или сразу после нее... - Он пожал плечами. - Меня ведь в то время и на свете-то не было.
Коваль внимательно слушал молодого Гущака. И неожиданно почувствовал, что наступает та благословенная минута, минута вдохновения, которая означает, что поворот в ходе мыслей назрел и вот-вот появится идея, которая укажет правильный путь. Это было очень неопределенное, интуитивное чувство. Но Коваль слишком хорошо знал себя и уже заранее радовался. Такое чувство бывает, наверно, у капитана, когда корабль снимается с якоря и, подхваченный дружными волнами, выходит в открытое море.
Подполковник встал, пытаясь поймать эту, пока еще неясную, мысль, которая словно кружилась над ним, то приближаясь и маня своей близостью, то снова удаляясь и исчезая.
- Так что же, он за своими миллионами вернулся, что ли? - вслух подумал Коваль. Но, посмотрев на парня, понял, что его снова надо воодушевить: Василий опять сидел повесив нос.
- За миллионами, которые мы с мамой прятали?!
Коваль сделал вид, что не заметил перемены в настроении парня.