– Значит, ты видел, как я их кормила? – удивилась миссис Хикс. – Странно тогда, что ты не заметил того, кто подбросил записку, потому как он должен был сделать это сразу после. Как я и говорила твоему дядюшке.
– Не мог он сделать этого после! – разгорячился Эрн. – Говорю вам, я наблюдал не отрываясь, миссис Хикс. Честное слово, я не вру!
– Выходит, я вру? – спросила миссис Хикс с таким свирепым видом, что Эрн даже слегка испугался. – Попридержи-ка язык, молодой человек, а то ни кусочка на ужин не получишь.
Пришлось бедняге Эрну сдаться. Вот не везет – все против него! И все же гораздо безопаснее сидеть с миссис Хикс на кухне, чем с дядей в его кабинете. Интересно, подумал он, не захочет ли миссис Хикс послушать его стихи? Это могло бы поднять ей настроение.
– Знаете, миссис Хикс, а я стихи пишу… – начал Эрн.
– Велика хитрость! – фыркнула миссис Хикс. – Я б и сама писала, будь у меня побольше времени.
Эти слова были для Эрна как холодный душ, но он не отступил и попытался подойти с другой стороны.
– Интересно, что бы вы сказали о моем последнем стихотворении… Хотите, я вам его прочту?
– Ну что ж, прочти, – согласилась миссис Хикс, продолжая энергично раскатывать тесто для печенья. – Хоть и глупое это занятие. Я в школе и сама сколько раз стишки декламировала.
– Но это ведь я сам придумал! – возразил Эрн. – По крайней мере половину, а вторую половину сочинил мой друг. – И Эрн, встав, торжественно продекламировал свои – и Фатти – стихи о «бедном старом доме». Он не заметил, что в дверях кухни стоит мистер Гун, изумленно слушая его декламацию, ох и испугался бедняга Эрн, когда, закончив чтение, услышал голос дяди:
– Опять, значит, за стишки?! Сколько раз я тебе говорил, что это бесполезная трата времени! Помнишь те гадкие стишки, что ты однажды написал про меня? Уж я-то их не забыл, ясно? А что там у тебя понаписано насчет «Плюща»? Как ты смеешь вставлять в стихи секретные сведения? А ну-ка, давай сюда записную книжку – я погляжу, какие там у тебя еще стишки!
– Нет, дядя. У меня там личные записи, – отважно ответил Эрн, вспомнив, что у него в записной книжке есть и записи совещаний Пятерых Тайноискателей.
– Ах так, племянничек… – начал Гун, надвигаясь на него. Эрн проворно шмыгнул в заднюю дверь. Выскочив на улицу, он заметил прямо перед собой какую-то черную тень.
– Дядя! – завопил мальчик. – Скорей сюда! Здесь кто-то есть!
Гун мгновенно оказался рядом с ним и запутался в сохнущем на веревке белье: миссис Хикс повесила просушиться халат, две простыни и черное одеяло. Веревка лопнула, и Гун испуганно взвыл.
Бедный Эрн! Он и вправду принял развевающееся в темноте белье за таинственного незнакомца. Увидев, как дядя, спотыкаясь, возвращается кухню, а за ним волочится мокрое белье, Эрн понял, что ему остается только одно: удрать в свою спальню и покрепче там запереться!
И он сбежал. Это значит, что сегодня он останется без ужина. Но по крайней мер он сохранит свою драгоценную записную книжку и спасется от дядиного гнева. Судя по шуму внизу, удрал он очень вовремя. И зачем только он согласился помогать дяде?! «Никогда больше, – думал Эрн. – Никогда!»
А Фатти в это время не мог избавиться от чувства, что в расследовании тайны загадочных посланий Тайноискатели окончательно зашли в тупик. Им не удалось найти ни дома, который назывался бы «Плющ» – сейчас или когда-либо раньше – ни человека по имени Смит. Что же теперь делать?
«Только одно, – решил Фатти. – И работенка предстоит ужасно кропотливая. Попробую отклеить от листочков приклеенные буквы и слова. Может, с обратной стороны вырезок найдутся какие-нибудь подсказки – может даже, я выясню, из какой газеты они вырезаны. И если это, скажем, бристольская газета, то автора записок надо искать среди тех, кто наведывается к нам из Бристоля, а если манчестерская – то из Манчестера. Хотя и это не слишком поможет.»
И, удалившись в свой сарайчик, он принялся за работу. Да, труд и вправду оказался довольно кропотливым. К тому же в самый разгар работы замигала и погасла масляная лампа.
– Проклятие! – И Фатти при свете свечи, собрав все необходимое, перешел в дом и устроился заканчивать работу в своей спальне.
Кое-что интересное он, однако, выяснил. Например, все «гуны» оказались цельными, а не составленными из отдельных букв, и это сочетание явно являлось слогом какого-то одного слова. Фатти внимательно посмотрел на «гунов». Нет сомнений, что это часть какого-то слова. Но какое же слово может содержать слог «гун»? Ему ничего не приходило в голову.
Фатти работал вовсю, когда раздался стук в дверь и вошла миссис Троттевилл.
– Фредерик, ты не брал мою книгу? – спросила она. – Господи Боже, чем ты занимаешься? Ну и беспорядок!
– Да я тут… э… решаю одну головоломку, – промямлил Фатти.
Миссис Троттевилл взяла только что отложенный им кусочек бумаги – это была как раз вырезка со словом «гун».
– «Гун», – прочитала она. – Какая смешная головоломка, Фредерик. Это что, часть слова «Рангун»?
– «РАНГУН»! – закричал Фатти. – Мне это и в голову не пришло! Это ведь, наверное, единственное слово, в котором есть слог «гун», да, мама? Послушай, ты не помнишь, о Рангуне упоминалось в газетах за последнее время? Может, там случилось что-нибудь?
– Нет… Не припоминаю, чтобы мне попадались какие-нибудь сообщения из Рангуна. Ах, Фредерик, вот же моя книга, ты ее все-таки взял!
– Извини, пожалуйста, мама, я ее, наверное, по ошибке прихватил. Вот, посмотри, она точь-в-точь как моя!
– Хочешь, я помогу тебе решать эту странную головоломку? – предложила миссис Троттевилл. – Ты ведь знаешь, я люблю такие вещи.
– Нет, спасибо, не хватало только, чтобы и ты в ней завязла, – поспешно ответил Фатти. Он вовсе не хотел, чтобы мама заинтересовалась, откуда эта «головоломка» взялась. – Знаешь, это безнадежно. Пожалуй, я сдамся.
Именно так бедному Фатти и пришлось поступить, хотя он бился над этой работой по меньшей мере два часа. С обратной стороны вырезок не оказалось ничего, кроме разрозненных букв, которые могли принадлежать любой газете – ничего, что помогло бы точно определить, откуда они были взяты. Ужасное разочарование.
«Выходит, грош цена была моей идее, – вздохнул Фатти, раскладывая по конвертам кусочки бумаги. – Два часа потерял! Полный тупик. Ни одной зацепки. И в этой ситуации Эрн прошляпил человека, который подбросил записки! Как же так? Наверняка вздремнул. Не мог он его прозевать, если б не клевал носом. Проклятие! Как же нам сдвинуться с этой мертвой точки? Соберу-ка я всех завтра утром – может, у кого и возникнет какая-нибудь идея…»
На следующий день ровно в десять все, включая Эрна, собрались у Фатти. Для Эрна тучи немного рассеялись. Его дядя получил утром хорошее письмо от суперинтенданта Дженкса по поводу одного небольшого дельца, с которым Гун справился совсем неплохо. Так что все утро полицейский сиял, как начищенный пятак. Он три раза, причем очень торжественно, прочел письмо Эрну.
– Вот видишь, если бы я выполнял свою работу так, как ты вчера, и, выходя в дозор, умудрялся не видеть происходящего под самым носом, я бы никогда не получал подобных писем, – заявил Гун.
Эрн не стал спорить. Он молча кивнул и приналег на хлеб с маслом и мармеладом. Мальчик уже твердо решил, что после завтрака отправится к Фатти и уведомит его, что уезжает домой. Он не сомневался, что дядя ему больше ни пенни не заплатит, а оставаться у него за просто так Эрн нисколечко не собирался!
Он попал как раз на утренний сбор. Фатти рассказал друзьям о своей вчерашней неудаче.
– Зашла мама и предложила мне помочь, – говорил он. – Правда, я отказался, чтобы избежать ненужных расспросов. Но она сказала одну довольно ценную вещь: что сочетание «гун», начинающееся с маленькой буквы, может быть частью слова «Рангун». Хотя я и не очень-то понимаю, как это нам поможет… Из отклеивания букв ничего не вышло. Ума не приложу, что нам теперь делать.