– Его, – подтвердила миссис Хикс. – Сам он бирманец, а жена у него англичанка. Я шью ей, только уж больно она спесивая. Муж у нее, правда, человек хороший, да и два его друга тоже. Щедры на руку, а это мне всегда по душе.
– А что у него за друзья? – поинтересовался Фатти, роясь в хламе. – Тоже бирманцы?
– Да нет, англичане, – ответила миссис Хикс. – Один из них долго жил в Бирме, а второй – из наших краев не уезжал, вот только откуда он в точности, я не знаю. Рта никогда не раскроет!.. Ну как насчет этого старья? Давай хорошую цену и можешь забирать все, что нравится.
– Подносы и гонги у меня не продадутся, – сказал Фатти, пнув поднос ногой. – А ящики во дворе я бы взял, пожалуй. И газеты, старые газеты, коли у вас имеются. Я их сбываю торговцам рыбой и мясникам. Но весь этот медный хлам – нет, я за него и пенни не выручу!
– Да ну? – недоверчиво откликнулась миссис Хикс.
– Так и быть, за шесть пенсов я бы взял еще вот эту штуковину. – И Фатти извлек из кучи уродливую медную фигурку. – И шесть пенсов за каждые четыре ящика, и по шиллингу за каждую связку старых газет, коли у вас имеются.
– Что? Шиллинг за газеты и только шесть пенсов за эту чудесную фигурку? – возмутилась миссис Хикс. – Да ты спятил!
– Ничего подобного. Мне лучше знать, что я могу продать, а что нет, – огрызнулся Фатти, вертя статуэтку в своих грязных пальцах. Взглянув на миссис Хикс из-под кустистых бровей, он обнажил в улыбке выступающие зубы. – Вот что, миссис, дозвольте уж мне самому выбрать то, что продается: четыре ящика, газеты, сколько найдете, и вот эту статуэтку.
– Ну хорошо, – согласилась миссис Хикс. – Грузи четыре ящика в тачку, а я пока принесу газеты. Кухонный шкаф ими просто забит!
Фатти ухмыльнулся ей, опять обнажив отвратительно выступающие зубы, и уложил статуэтку и четыре ящика в тачку. Миссис Хикс вышла из дома с огромной пачкой старых газет и свалила их в тачку.
– Получай, – сказала она. – Сколько дашь?
– Пять шиллингов, – ответил Фатти. – И ни пенни больше.
– Да это грабеж! – возмутилась миссис Хикс.
– Ну тогда забирай свои вещи назад. – И Фатти протянул ей ящик.
– Ну нет! Гони свои пять шиллингов, – отступила миссис Хикс. – Но ты самый настоящий грабитель, вот кто ты такой.
Она как раз убирала в карман вырученные деньги, когда к дому подъехал автомобиль. Из него вышли двое мужчин – те самые, кого Фатти видел в «Фиэлин-Холле»! Фатти перевел взгляд на машину. Ну точно – коричневый «райли», номер А1К-6660. Значит, эти люди живут здесь. Видно, это и есть те два друга, о которых говорила миссис Хикс: один прибыл из Бирмы, а второй и рта никогда не раскроет. Фатти смотрел на них во все глаза.
Итак, все сходится! Во-первых, Рангун. Во-вторых, миссис Хикс и послания. В-третьих, эти двое – не они ли оплачивали доставку записочек мистеру Гуну? А теперь эта парочка побывала в «Фиэлин-Холле»!
«Они хотели удалить оттуда Смитов, потому что им надо что-то оттуда забрать! – взволнованно думал Фатти. – Но что они там ищут? А вдруг… чем черт не шутит… вдруг там спрятаны алмазы, так и не найденные после того ограбления? Ого! Кажется, тайна проясняется! Честное слово!»
Он медленно покатил свою тачку по аллее, приглядываясь к мужчинам, пока они не скрылись в доме. Ух, как у него чесались руки вытащить свою записную книжку и записать их приметы!
Плохо соображая, где он находится, Фатти вывез тачку на улицу. Взгляд его упал на дом напротив, и в глаза мальчику бросилось его название.
«Да это же один из тех домов, откуда мама просила меня забрать старье! – подумал он. – Пожалуй, заберу-ка я его, раз уж я здесь. Ну-ка… точно, это дом миссис Генри…»
Все еще в полном ошеломлении от своей находки, Фатти направился к дому. Он подошел прямо к передней двери, совершенно забыв о своем обличье чумазого старика старьевщика, и позвонил в звонок.
Миссис Генри, открывшая дверь, удивленно уставилась на него.
– Задняя дверь с той стороны, – сообщила она. – Но сегодня у нас для вас ничего нет.
– Гм… Мама сказала, у вас есть старая одежда, миссис Генри, – вежливо проговорил Фатти. – Ну, знаете, для благотворительной распродажи.
– Ваша мама? – изумленно глядела миссис Генри на грязного старикашку с кустистыми бровями и в вонючем пальто. – Я не знакома с вашей матерью! Кто она такая?
– Миссис Троттевилл, конечно! – ответил Фатти и очень удивился, когда дверь захлопнулась прямо перед его носом. И вдруг он вспомнил, что переодет, и припустил прочь вместе со своей тачкой. Вот ужас! Как же он мог забыть, что он старьевщик? Господи, что же подумала миссис Генри? «И зачем я только упомянул мамино имя? – простонал Фатти. – Теперь она наверняка ей позвонит. Вот мама рассердится! Ну да ладно, пойду-ка я домой: у меня руки чешутся проглядеть все эти старые газеты – нет ли среди них рангунских? Мама и не знает, как она мне помогла, упомянув о Рангуне!»
Добравшись наконец до дома, Фатти поставил тачку в гараж, вытащил из нее один из ящиков, статуэтку и все газеты и перетащил к себе в сарайчик, предварительно убедившись, что поблизости нет садовника.
Его друзья давно разошлись, не было даже Эрна. «Небось объедаются пирожными в какой-нибудь кондитерской. – Фатти вдруг почувствовал, что проголодался. – Ну что же, просмотрим-ка теперь эти газеты!»
Он брал газеты одну за другой и разочарованно откладывал их в сторону.
«Дейли телеграф» – целая кипа, «Дейли мейл», «Дейли экспресс», «Ивнинг стандарт»… Ну-ка, а это что такое.
В руках у Фатти был отпечатанный на дешевой бумаге журнальчик под названием… «Рангунский еженедельник»! Мальчик внимательно изучил его шрифт: ну конечно, тот же самый, что в анонимных посланиях! Один к одному!
«Надо бы на всякий случай сравнить с последней запиской, – подумал Фатти. – Вот только закончу просматривать газеты. Ага. Еще один „Рангунский еженедельник“, и обложка сохранилась… а вот и еще один… Стоп! Он же весь изрезан! Вот это удача! Голову даю на отсечение – это один из тех, откуда отправитель посланий вырезал слова и буквы, которые наклеивал потом на бумагу! Ну конечно, он и есть!»
Фатти боялся верить своему счастью. Ну да, страницы журнала зияли окошечками мелких вырезок. А вот тут – и на следующей странице тоже – из названия «Рангунский еженедельник» аккуратно вырезана серединка первого слова: «гун», так что осталось только «Ран-ский»!
У Фатти затряслись руки. Части картинки-головоломки, большинство которых было теперь у Фатти, тютелька в тютельку совпадали одна с другой, и пробелов там почти не было! Фатти быстро проглядел остальные газеты и нашел еще два изрезанных «Рангунских еженедельника», в которых не хватало слов и букв. Он смотрел на них в полном восторге. Вот это удача так удача!
Фатти встал, положил три изрезанных журнала в конверт, выдвинул ящик комода, положил туда конверт и запер ящик.
«Очень ценное свидетельство! – размышлял Фатти. – Но свидетельство чего, хотелось бы мне знать? Какая странная тайна – вся как будто из мельчайших кусочков… Но ничего, скоро я соберу из них картинку, и тогда посмотрим, что она покажет! Эх, жаль, что ребят нет рядом… О господи, кажется, мама зовет! Она идет сюда! Что она скажет, когда увидит здесь старьевщика!»
ФАТТИ ОТЧИТЫВАЕТСЯ
У Фатти не осталось времени даже на то, чтобы вынуть изо рта вставные зубы: миссис Троттевилл уже открыла дверь и заглянула внутрь сарайчика.
– Фредерик, ты здесь?
Фатти стоял спиной к ней в самом темном углу.
– Да, мама. Я тебе нужен?
– Представляешь, сынок, мне только что звонила миссис Генри… – начала она. – И будь добр повернуться ко мне лицом, сынок, когда я с тобой разговариваю!
– Гм… я переодет, мама, – растерянно пробормотал Фатти.
– Повернись ко мне!
Фатти неохотно повернулся к ней лицом. У миссис Троттевилл вырвался вопль ужаса.
– ФРЕДЕРИК!!! А ну-ка, подойди сюда, к свету! Как ты мог так вырядиться? Боже, неужели это и в самом деле ты был тем отвратительным старьевщиком, о котором мне только что рассказывала миссис Генри?! Нет, я никогда не поверю, что ты мог явиться к ней в таком виде да еще и сослаться на МЕНЯ!