Он был рад, что Кингу пошли навстречу. В течение семи лет их совместной работы на "Джоймаунте" они с Кингом стали хорошими друзьями. Правда, их сближению способствовали не столько личные качества, сколько производственная атмосфера. В обычных обстоятельствах они, скорее всего, так и остались бы шапочными знакомыми. Но было два фактора, которые сблизили их. Во-первых, на предприятии лишь эти двое подходили друг другу по возрасту, социальному положению и взглядам на жизнь. Во-вторых,- и это касалось непроизводственной сферы - оба жили в одном пансионе или, как называл его владелец, в частном отеле. Кроме того, оба увлекались механикой и двигателями, обожали моторные лодки и водные гонки. Саутгемптонский залив был идеальным местом для подобных хобби. Единственным моментом диссонанса в их дружбе было то, что по какой-то неизвестной причине Кинг был уверен, что он очень неплохой певец, и при любой возможности бесцеремонно мучил окружающих, неожидан но запевая тенором фрагменты классических арий. Особое пристрастие Он питал к популярным мелодиям Шуберта. Эта привычка изрядно досаждала Брэнду, который сам был очень музыкален.
Какое-то время Брэнд думал о своих делах, а затем его мысли вновь вернулись к Кингу. Без сомнения, Кинг сделает все возможное для решения проблемы. Если происки "Шале" угрожали материальному положению Брэнда, то для Кинга, судя по всему, ситуация была еще серьезнее. Кинг занимал в "Джоймаунте" прекрасную должность и не собирался ее терять. Здесь он был сам себе хозяин и прекрасно ладил с Таскером и другими членами совета. Он зарабатывал не так уж много, но вполне прилично. Работа оставляла ему достаточно времени для досуга и общения, и "достаточно" - это еще мягко сказано. На самом деле все его время принадлежало ему. Так что в этом они были сходны с Брэндом.
Но у Кинга, помимо желания сохранить свой пост, была еще более серьезная причина бросить все свои силы на решение возникшей проблемы, причина, о которой Брэнд и не подозревал. В случае удачи последствия могли быть для него крайне важными. Он мог в один миг стать независимым или даже богатым. Это сразу выделило бы его и в профессиональной среде, придало бы ему вес и влияние. Да и почему бы не улучшить формулу, найденную в "Шале", и не стать "человеком № 1" в мировом производстве быстротвердеющего цемента? Без сомнения, Кинг готов был ради этого превзойти самого себя.
Надо заметить, что обычно ему все удавалось, он был мастер на все руки. Занявшись анализом нового цемента, он в то же время успевал следить за добычей известняка из карьера, за работой земснаряда, добывающего ил, за транспортом и камнедробилками, печью для обжига, шаровыми мельницами, грохотами, грузоподъемниками и другими механизмами, за линией узкоколейки, проложенной по территории завода, за пристанью, где загружались "паровички" и небольшие суда.
Он блестяще управлялся со всем этим. Благодаря его усилиям производство работало как часы. Мел и ил бесперебойно подавались к дробилкам и смесителям. Именно в тот момент, когда печь для обжига готова была принять жидкое цементное тесто, необходимое его количество загружалось в них. Как только накапливалось достаточное количество застывшей массы, по конвейеру ее переправляли из печи в шаровые мельницы. Ни один механизм не простаивал ни минуты, все производственные звенья работали с максимальной загрузкой, на пределе своих возможностей. Как можно было пустить на слом все это великолепие? Для Кинга это было все равно что вонзить нож в сердце.
Перед тем как засесть за стол писать свой протокол, Брэнд выглянул в окно.
Стоял великолепный июльский день. Светило солнце, на небе не было ни облачка. Вид отсюда открывался прекрасный. Перед ним простиралась дельта Гамбла. Ее желтовато-серые илистые отмели, которые сейчас были скрыты приливом, светились голубизной, словно воды Средиземноморья. С другой стороны примерно в четверти мили располагалось селение Гамбл и низкие травянистые берега общинных земель Гамбла, протянувшиеся вниз, в сторону залива Саутгемптон. Вправо от себя Брэнд мог видеть сам залив Саутгемптон и противоположный берег возле Калшота. Иногда отсюда были видны контуры океанских лайнеров, медленно движущихся к Саутгемптону. Там постоянно сновали гидропланы и доносился шум военных самолетов с авиабазы в Калшоте. Брэнд любил провинцию. Помимо всего прочего, ему было бы жаль расстаться со всем этим.
Пока он писал протокол, паровой гудок оповестил о начале обеденного перерыва. Недалеко находилась небольшая столовая, оттуда для трех ведущих сотрудников приносили ленч прямо в комнату для собраний. Брэнд как раз закончил, когда вошли Таскер и Кинг.
У них существовало неписаное правило: никаких разговоров о работе во время ленча. Но не бывает правил без исключений, все были слишком взбудоражены утренними событиями, чтобы думать о чем-то другом. И все же разговор принял деловую окраску лишь после кофе, когда присутствующие достали сигареты.
- Я вот о чем хочу сказать,- произнес Кинг после краткого молчания.Хоть это и вне моей компетенции, но, может, стоит об этом подумать. А нет ли иною пути решения нашей проблемы, а, Таскер? Вы же знаете, старина, я это говорю не потому, что хочу перебежать вам дорогу.
Таскер хмуро взглянул на него.
- Если мы сейчас начнем выказывать друг другу свое благородство, то лишимся всего, что имеем. Любой, кто предложит выход из создавшейся ситуации, заслужит всеобщую благодарность и получит награду. Так что вперед.
- Я так и представлял себе вашу позицию,- сказал Кинг.- Возможно, моя идея ни на что не годна, ну а вдруг? Я вот о чем: почему бы не развернуть военные действия во вражеском лагере?
Таскер зажег новую сигарету.
- Что вы имеете в виду?- спросил он.
Кинг понизил голос.
- Можно, невзначай встретившись с Хэвилендом, Мейерсом или любым другим человеком из "Шале", спросить как бы ненароком, что же это они нас подставляют и как им это удается. Здесь будет уместен легкий шутливый тон. Не думаю, что они так вам прямо и ответят, но что-нибудь, глядишь, из этого и выйдет.
Таскер не ответил, и Брэнд спросил:
- Вы ведь не говорили с ними об этом?
- Нет,- протянул Таскер.- Не говорил. Я думал об этом, разумеется, но мне представляется, что от этого будет больше вреда, чем пользы. Пожалуй, будет лучше, если они не будут знать, чем мы озабочены.
- При этом не обязательно упоминать о новом цементе,- уточнил Брэнд,- а только о том, что они сбивают нам цены.
- Если просто сказать им о том, что они нас подсиживают, то, боюсь, вряд ли это что-нибудь даст.
- А вы, Кинг, как полагаете, о чем с ними следует говорить?
- Я думаю, вам следует дать им понять, что мы не прочь заплатить им, чтобы войти в долю.
Таскер одобрительно кивнул.
- Ага,- сказал он,- это разговор. Я мог бы намекнуть, что мы заинтересованы в них и хотим выяснить, во сколько нам обойдется войти с ними в долю, как вы предлагаете. А вы что скажете, Брэнд?
Брэнд согласился, что придумано неплохо.
- И все же я не уверен, что мы чего-то добьемся,- стоял на своем Таскер.- Думаю, Кинг, окончательное решение о том, стоит ли выходить на переговоры с "Шале", надо принимать в зависимости от результата ваших экспериментов. Если у вас дело пойдет, то будет лучше, если они не будут знать, что мы в курсе. А если у вас ничего не выйдет, тогда это будет наш резервный план действий.
Такое предложение всем показалось разумным. Контакты с "Шале" решили пока отложить. Затем Кинг заговорил о второстепенных деталях.
- Между прочим, Таскер, как вы собирались встретиться с владельцами "Шале"? Просто договорились бы о встрече по телефону?
- Нет, это было бы слишком навязчиво. Я как-то случайно встретил Хэвиленда в электричке. Каждую пятницу он ездит в город и возвращается рейсом в четыре пятьдесят "Ватерлоо-Портсмут". Сев в тот же вагон, я бы отправился за чаем и, встретив его, разыграл удивление. Думаю, наша дальнейшая беседа выглядела бы вполне естественно.
- Хороший план,- одобрительно отозвался Кинг.- Знаете, Таскер, есть еще одна вещь, которую я хотел обсудить с вами. Эти эксперименты, которыми я занимаюсь,- с ними немало возни.