Нож с резким звоном упал на пол. В то же мгновение итальянец резким рывком освободился от захвата. Энтони тоже вскочил, но совершил ошибку, бросившись к двери и преградив противнику путь к отступлению. Он слишком поздно увидел, что стул и графин с водой находятся там же, где он их оставил.
Джузеппе проник через окно и сейчас воспользовался им снова. Когда Энтони отпрыгнул к двери, он выскочил в окно, перелез на соседний балкон и исчез в смежном номере.
Энтони прекрасно понимал, что преследовать его бесполезно. Путь отступления у итальянца был предельно надежный. Энтони бы просто создал себе дополнительные проблемы.
Он подошел к постели, засунул руку под подушку и достал мемуары. По счастью, они лежали там, а не в чемодане. Подойдя к чемодану, он заглянул внутрь, намереваясь извлечь письма.
Тут он тихо выругался.
Письма исчезли!
Глава 6
Тонкое искусство шантажа
Ровно без пяти четыре Вирджиния Ревел, движимая здоровым любопытством, вернулась в свой дом на Понт-стрит. Открыв дверь, она вошла в холл и тут же столкнулась с бесстрастным Чилверсом.
– Простите, мадам, но… к вам один субъект…
Сначала Вирджиния не обратила внимания на существительное, которое употребил Чилверс.
– Мистер Ломакс? Где он? В гостиной?
– О нет, мадам, не мистер Ломакс. – В голосе Чилверса прозвучал легкий упрек. – Мужчина – я не хотел его впускать, но он уверял, что у него чрезвычайно важное дело, насколько я понял, связанное с капитаном. Поэтому я подумал, что вы, может быть, захотите его увидеть, и впустил его. Он в кабинете.
Вирджиния с минуту подумала. Она уже несколько лет была вдовой, и то, что она редко говорила о покойном муже, некоторые понимали так, будто за ее беззаботным поведением скрывается незаживающая рана. Другие истолковывали это в прямо противоположном смысле: Вирджиния, мол, на самом деле не любила Тима Ревела и сейчас считает лицемерием выказывать горе, которого никогда не испытывала.
– Я забыл упомянуть, мадам, – продолжил Чилверс, – что этот человек, по-моему, иностранец.
Вирджиния оживилась. Ее муж находился на дипломатической службе, и они вместе были в Герцословакии незадолго до сенсационного убийства короля и королевы. Вероятно, это герцословак, какой-нибудь старый слуга, для которого наступили черные дни.
– Вы правильно поступили, Чилверс, – одобрительно кивнула она. – Куда вы его проводили, в кабинет?
Легкой, изящной походкой она прошла по коридору и открыла дверь в небольшую комнату, примыкающую к столовой.
Посетитель сидел в кресле у камина. При ее появлении он встал и пристально уставился на нее. Обладая блестящей зрительной памятью, Вирджиния была уверена, что никогда раньше не видела этого человека. Высокий, смуглый, худощавый, явно иностранец, но на славянина не похож. Скорее итальянец или испанец.
– Вы хотели видеть меня? – спросила она. – Я миссис Ревел.
Минуту-другую незнакомец молчал, медленно и оценивающе разглядывая ее. Вирджиния сразу же почувствовала в нем завуалированную дерзость.
– Какое же дело привело вас ко мне? – несколько нетерпеливо спросила она.
– Вы миссис Ревел? Миссис Тимоти Ревел?
– Да. Я только что представилась вам.
– Конечно. Хорошо, что вы согласились принять меня, миссис Ревел. Иначе, как я уже сказал вашему дворецкому, мне пришлось бы иметь дело с вашим мужем.
Вирджиния изумленно взглянула на него, но что-то удержало ее от резкого ответа, готового сорваться с языка. Она ограничилась лишь сухим замечанием:
– Вам было бы весьма сложно это сделать.
– Не думаю. Я очень настойчив. Но перейду к делу. Вам это знакомо?
В руке он держал какой-то цветной листок. Вирджиния без особого интереса взглянула на него.
– Вы узнаете, что это такое, мадам?
– Кажется, письмо, – ответила Вирджиния, приходя к выводу, что перед ней психически неуравновешенный человек.
– Вы, вероятно, заметили, кому оно адресовано? – многозначительно спросил посетитель, протягивая ей письмо.
– Я умею читать, – любезно сообщила она. – Оно адресовано капитану О’Нилу, живущему в Париже на рю де Кенель, 15.
Незнакомец, казалось, что-то искал в ее лице, но не находил.
– Не угодно ли прочесть?
Вирджиния взяла у него конверт, вынула письмо, проглядела его, но тотчас же брезгливо протянула обратно.
– Это личное письмо… Оно не предназначено для моих глаз.
Гость сардонически расхохотался:
– Поздравляю, миссис Ревел! Вы великолепная актриса! Однако, по-моему, подпись вы не сможете отрицать!