— Ну, это было бы даже интересно, — сказала Вирджиния. — Я бы хотела побывать на допросе и посмотреть, так ли все у судейских, как о том пишут. Недавно я заходила на Вайн-стрит справиться о брильянтовой брошке, которую потеряла. Так вот, там был очень симпатичный инспектор — самый симпатичный из всех, кого я знаю.
Джордж, по обыкновению, пропустил все не относящееся к делу мимо ушей.
— И как же вы поступили с этим негодяем?
— Боюсь, Джордж, что я позволила ему делать это.
— Что — это?
— Шантажировать меня.
Лицо Джорджа прямо-таки перекосилось от ужаса, и Вирджиния прикусила губу.
— Насколько я понял, вы говорите, что не рассеяли его иллюзий на ваш счет?
Вирджиния кивнула и искоса посмотрела на гостя.
— Господи! Вирджиния, да вы с ума сошли!
— Полагаю, на моем месте вы поступили бы так же.
— Но зачем? Боже, зачем?!
— Причин несколько. Для начала, он делал все так замечательно — ну, шантажировал… Я вообще не люблю прерывать мастера, когда он делает свое дело — и отлично делает! И потом, сами посудите — ведь меня никогда не шантажировали…
— Надеюсь.
— Мне хотелось испытать, каково это.
— Я отказываюсь вас понимать!
— Я знала, вы не поймете…
— Но вы, по крайней мере, не дали ему денег?
— Самую малость, — извиняющимся тоном сказала Вирджиния.
— Сколько?
— Сорок фунтов.
— Вирджиния!
— Джордж, дорогой мой! Это не больше того, что я плачу за вечернее платье. Купить новые ощущения ничуть не хуже, чем купить новое платье.
Джордж Ломакс гневно покачал головой, и лишь появившийся в этот момент Чилверс помешал ему выразить свое возмущение. Чилверс принес чайный прибор, и Вирджиния, довольно ловко управляясь с тяжелым серебряным чайником, продолжила:
— Джордж, были и еще причины, и куда более серьезные. Нас, женщин, обычно считают кошками, но сегодня я, в сущности, выручила одну женщину. Этот шантажист, вероятно, не собирается разыскивать другую Вирджинию Ривел. Он думает, что птичка в клетке. Бедняжка! Она, видно, страшно боялась, когда писала эти письма. Господину шантажисту не пришлось бы много трудиться. Здесь же, хоть он и не догадывается, перед ним совсем не так беззащитны. Благодаря моему безвинному прошлому я могу вести с ним эту игру. Коварство, Джордж, бездна коварства!
Джордж снова покачал головой:
— Не нравится мне это! Совсем не нравится.
— Ладно, Джордж. Вы ведь пришли говорить не о шантажисте. Кстати, а зачем? Правильный ответ — «Повидать вас!». Ударение на «вас», а потом следует многозначительное пожатие руки, если, конечно, вы не ели перед тем густо намазанную маслом булку, — в этом случае все то же самое, но глазами.
— Я пришел повидать вас, — серьезно ответил Джордж. — Я рад, что вы одна.
— «О, Джордж, это так неожиданно», — отвечает она, поглощая смородину, — смеясь, сказала Вирджиния.
— Я хотел просить вас об одном одолжении. Вирджиния, я всегда считал вас женщиной огромного обаяния.
— Джордж!
— А также женщиной умной!
— В самом деле? Хорошо же вы меня знаете!
— Вирджиния, послезавтра в Англию приезжает один молодой человек. И я хочу, чтобы вы встретили его.
— Отлично, Джордж! Но при чем тут я? Говорите яснее.
— Вы могли бы, при желании, испытать на нем свое обаяние.
Вирджиния склонила голову несколько набок:
— Вы же знаете, Джордж, мое обаяние — не профессия. Я часто влюбляюсь, ну, и в меня влюбляются… Но хладнокровно обольстить беззащитного незнакомца… Джордж, я не возьмусь за это! Существуют профессиональные сирены, у которых все это получится куда лучше моего.
— Вирджиния, это не то… Этот молодой человек канадец по фамилии Макграт…
— «Канадец шотландского происхождения», — отвечает она, проявляя способности к дедукции.
— Скорее всего, он не вполне готов к приему в высшем английском обществе. Мне хотелось бы, чтобы он по достоинству оценил манеры и обаяние настоящей английской леди.
— Вы имеете в виду меня?
— Именно.
— Почему?
— Не понял.
— Я говорю почему? Ведь вы не станете разыскивать настоящую английскую леди для каждого канадского бродяги, который сходит на английский берег! Что здесь кроется? Попросту говоря, что вы хотите из этого извлечь?
— Вирджиния, я не понимаю, почему вам это интересно?
— Может быть, я не смогу очаровать кого бы то ни было, если не буду знать всего до конца.