Выпить нам нужно было за многое, и потому на следующее утро мои мыслительные способности были заметно притуплены и мне было затруднительно объяснить миссис Д'Одд, почему я, перед тем как лечь в постель, повесил на крючок вместе с костюмом также сапоги и очки. Надежды, вновь ожившие во мне благодаря уверенности, с какой Джек взялся за порученное ему дело, оказались сильнее последствий возлияния накануне, и я расхаживал по обветшалым коридорам и старинным залам, пытаясь представить себе, как будет выглядеть мое новое приобретение и где именно его присутствие окажется наиболее уместным. После долгих размышлений я остановился на пиршественном зале. Это было длинное помещение, с низким потолком, все увешанное ценными гобеленами и любопытными реликвиями древнего рода, прежних владельцев замка. Кольчуги и доспехи поблескивали, едва на них падал отсвет из горящего камина, из-под дверей дул ветер, колыхая тоскливо шуршащие портьеры. В одном конце зала возвышался помост, там в старые времена пировал за столом хозяин со своими гостями. От помоста шло несколько ступеней в нижнюю часть залы, где бражничали вассалы и слуги. Пол не был покрыт коврами, я распорядился, чтобы его устлали камышом. В общем, в этой комнате не имелось решительно ничего, что напоминало бы о девятнадцатом веке, за исключеним массивного столового серебра с моим восстановленным фамильным гербом - оно красовалось на дубовом столе в центре зала. Вот здесь, решил я, и будет обитать дух, если кузену Матильды удастся договориться с поставщиками призраков. А пока не оставалось ничего другого, как терпеливо ждать новостей о результате поисков Джека.
Через несколько дней от него пришло письмо, краткое, но обнадеживающее. Оно было нацарапано карандашом на обратной стороне театральной программы и запечатано, по всей вероятности, табачным набойником. В письме я прочел: "Кое-что разыскал. От профессиональных поставщиков толку не добился, но вчера подцепил в пивной одного типа, он берется устроить то, что вы желали. Направляю его к вам - если не согласны, предупредите телеграммой. Зовут его Абрахамс, ему уже приходилось выполнять поручения такого рода". Письмо заканчивалось туманными намеками на высылку чека и было подписано: "Ваш любящий брат Джек Брокет".
Нечего и говорить, что телеграммы я не послал и с большим нетерпением стал ожидать прибытия мистера Абрахамса. Невзирая на свою веру в сверхъестественное, я с трудом допускал мысль, что смертному может быть дано так властвовать над миром духов и даже торговать ими, обменивая на земное золото. Однако Джек заверял меня, что подобный вид коммерции существует, и даже нашелся джентльмен с иудейской фамилией, готовый продемонстрировать свою власть над духами. Каким заурядным и вульгарным покажется привидение Джор-рокса, восходящее всего лишь к восемнадцатому веку, если мне действительно посчастливится стать обладателем настоящего средневекового призрака! Я даже подумал, не выслали ли мне его заранее, так как однажды поздно вечером, перед сном, прогуливаясь вдоль рва, я наткнулся на темную фигуру, разглядывающую мою опускную решетку и подъемный мост. Но то, как незнакомец вздрогнул, завидев меня, и как поспешно кинулся прочь и скрылся в темноте, тут же убедило меня в его земном происхождении. Я принял эту неизвестную личность за воздыхателя одной из моих служанок, томящегося у грязного Геллеспонта, отделяющего его от возлюбленной. Но кто бы ни был этот незнакомец, он исчез и больше не показывался, хотя я еще побродил вокруг этого места, надеясь увидеть его и дать ему почувствовать мои феодальные права.
Джек Брокет слово сдержал. На следующий вечер, едва начали сгущаться сумерки, как звон колокольчика у ворот Горсорп-Грэйндж и скрип махового колеса у подъемного моста возвестили о прибытии мистера Абрахамса. Я поспешил ему навстречу, почти ожидая увидеть человека с печальным взглядом и впалыми щеками, а за ним пеструю толпу призраков. Но торговец привидениями оказался коренастым здоровяком, с поразительно острыми, сверкающими глазами, и рот у него то и дело растягивался в добродушную, хотя, быть может, и несколько деланную улыбку. Весь его коммерческий реквизит состоял из небольшого кожаного саквояжа, крепко запертого и стянутого ремнями. Когда мистер Абрахамс поставил его на каменные плиты холла, он издал странное металлическое лязганье.
- Как поживаете, сэр? - спросил меня мистер Абрахамс, с жаром тряся мне руку. - И как поживает миссис? И как поживают все остальные - все ли в добром здравии?
Я заверил его, что все в доме чувствуют себя вполне удовлетворительно, но мистер Абрахамс, заприметив издали миссис Д'Одд, кинулся к ней с теми же расспросами о состоянии ее здоровья. Он говорил так многословно и горячо, что я невольно подумал: сейчас он начнет проверять ее пульс и потребует, чтобы она показала ему язык. И все время глаза у него так и бегали - с пола на потолок, с потолка на стены. Одним взглядом он как будто охватывал сразу все мельчайшие предметы обстановки.
Успокоившись на том, что все мы пребываем в нормальном физическом состоянии, мистер Абрахамс пошел вслед за мной вверх по лестнице в комнату, где для него была приготовлена обильная снедь - он ее не отверг. Таинственный маленький саквояж, он потащил с собой и во время обеда держал у себя под стулом. Только когда убрали со стола и мы остались одни, мистер Абрахамс заговорил о деле, ради которого прибыл.
- Если я вас верно понял, - начал он, попыхивая своей "тричинополи", - вы желаете, чтобы я помог вам снабдить этот дом привидением. Так или нет?
Я подтвердил правильность этого предположения, не переставая дивиться беспокойному взгляду гостя, озирающего комнату так, будто он занимался описью имущества.
- Так знайте же, более подходящего человека, чем я, вам не найти, говорю по чести, -продолжал мой собеседник. - Что ответил я тому молодому джентльмену в трактире "Хромой пес"? Он меня спросил: "Беретесь устроить это дело?" И я сказал: "Вы только испытайте, проверьте, на что способен я и мой маленький саквояж". Лучше ответить я не мог, говорю по чести.