Вот и он: скромный, одноэтажный, из простого камня, без украшений… строгий, как и его хозяин.
Наверное, Август редко бывает в нем. Приходит лишь ночевать. Интересно, что там внутри? Скудная обстановка, как в казарме? Простая, массивная мебель? Одно знаю точно: там нет ни настенных, ни напольных часов. Человек с заводным железным сердцем не выносит их тиканья.
Я представила, как барон возвращается в свой городской дом вечером после утомительного дня и садится в кресло для короткого отдыха, как он делал это в замке Морунген. Мне нравилось наблюдать за ним в эти мгновения из своего угла, где я тихо сидела с книжкой или альбомом.
Как старый солдат, он умеет ценить минуту покоя, и устраивается в кресле основательно: удобно складывает руки на груди, вытягивает длинные ноги, откидывает голову на спинку и прикрывает глаза. Его жесткие черты смягчаются, лицо принимает умиротворенное выражение и делается моложе. И я почти вижу в нем того юношу, каким он когда-то был… мне хочется подойти к нему и положить ладонь на его лоб или коснуться щеки.
Но долго он никогда не отдыхает. У него всегда много дел. Через четверть часа он поднимается, крепко трет шею, хмурится и садится за стол…
Изменил ли он своим привычкам в столице?
Я медленно миновала крыльцо, дошла до конца улицы, повернула обратно… может, зайти? Глянула на окна: ставни закрыты. Князь обещал Августу выделить собственного камердинера, чтобы смотрел за ним в отсутствие Курта, но, кажется, никого дома нет, ни хозяина, ни слуги.
Вздохнув, побрела дальше. Но до самого выхода из квартала все оглядывалась: вдруг встречу его случайно на улице?
Не встретила.
А дома ждала записка от барона, и новости меня огорчили.
Фон Морунген писал, что рано утром был вынужден спешно покинуть столицу и вернуться в Морунген без меня… В округе опять что-то стряслось — вскрылись новые махинации с рекрутским набором, наместника звали разобраться и навести порядок железной рукой.
Август любезно разрешил мне остаться в столице столько, сколько потребуется, а также приложил к записке чек на солидную сумму — покрыть дорожные расходы.
«Мне жаль, что так вышло, — писал он. — Прошу, путешествуйте безопасно и с комфортом. Пусть ваша родственница найдет для вас спутницу, или поезжайте вместе с отцом».
Последняя строка, в которой я увидела заботу, несколько примирила с тем фактом, что меня бросили одну. О моей-то безопасности он печется, а о своей? Вдруг его механическое сердце опять взбунтуется?
Нет, оставаться в столице я не собиралась и немедленно известила тетку и отца, что возвращаюсь в Ольденбург. После этого пришлось выдержать настоящую бурю. У Берты были огромные планы: приемы, выход в театр и на пикник со знакомыми… Она была обижена, и очень настойчива, поэтому уехать назавтра все же не получилось — меня уговорили отложить отъезд на пару дней. Я написала два письма, указав дату возвращения: одно отправила полковнику, второе — Марте. Я рассчитывала провести в Ольденбурге день, а потом лишь приехать в Морунген. Хотелось проведать Марту и побывать в родном доме до того, как он отойдет в загребущие лапы Лео, если отец не уладит с ним дела. Однако печальная перспектива потерять дом уже не огорчала так сильно, как раньше…
Мое согласие задержаться не принесло тетке удовлетворения. Я честно отсидела прием — в углу, отказываясь принимать участие в танцах и бурном веселье, и боюсь, приглашенные тетушкой молодые люди решили, что племянница коммерции советника Холлера — скучная и надутая особа.
Мне было не до флирта — в середине разговоров и танцев я постоянно взывала к своему дару, прислушивалась к едва слышному теперь механическому перестуку на три такта. К счастью, бесперебойному.
Чтобы немного скрасить возвращение в Морунген в одиночестве, я решилась на авантюру.
Накануне я прочитала в газете об открытии новой железнодорожной ветки до Шваленберга. Об этом важном событии рассказывала с гордостью княгиня. В газете писали, что княжеская чета присутствовала на приеме в честь открытия и разбила бутылку игристого о локомотив.
Что, если попробовать это новое средство передвижения? Во времени я не особо выиграю — потом все равно придется добираться до Ольденбурга на почтовой карете — но очень хотелось получить новые впечатления и своими глазами увидеть, что за суматоха кипит вокруг этого знаменитого изобретения.
Билет в первый класс стоил немало, но, благодаря щедрости барона, деньги у меня были.
Услышав о моей идее, тетка и отец пришли в ужас.