Полковник тем временем объяснял:
— Флюгера Жакемара как-то связаны с различными механизмами в стенах замка. Цель этого устройства установить не удалось. Оно выглядит бессмысленной забавой.
— Оно может быть частью его опытов по аэромансии, — предположила я. — Кланц рассказал, что Жакемар увлекался…
Я прикусила язык, но было поздно. Сильные пальцы сжали мое плечо, полковник развернул меня к себе и впился в лицо глазами. Я сжалась под волной его гнева, отступила и толкнулась спиной о каменный парапет.
Август лишь крепче сжал мое плечо.
— Ну же, договаривайте, — предложил он ледяным тоном. — И что же рассказал вам мастер Кланц?
— Жакемар увлекался аэромансией и пиромансией, — пробормотала я убитым голосом. — Отпустите, ваша милость, вы делаете мне больно.
Я сказала неправду; боли он не причинил, но было ужасно обидно. Август несколькими словами убил мой восторг.
Он с некоторым недоумением глянул на свою руку у меня на плече и разжал пальцы. Затем оперся о парапет и наклонился, не давая отойти; пришлось смотреть в его сердитое лицо.
— Я так и знал, что решите навестить Кланца, невзирая на мой запрет, — сказал он с досадой. — И вы не собирались рассказать мне о своем визите, так?
— Хотите верьте, хотите нет, но собиралась, — возразила я немного дрожащим голосом. — Просто ждала удобного момента.
— О чем вы говорили с Кланцем?
— О вас, разумеется. Август, вы знаете, что вам грозит…
— Опасность, да. Мое сердце может остановиться в любой миг, и для этого я должен немедленно прибежать к Кланцу. Старая песня.
— Вы ему не верите?
— Когда мы заключали договор, он обещал иное. Лишь когда я решил отказаться от его услуг, Кланц заявил, что у моего сердца истекает срок работы. Но толком объяснить причину не смог, да и уверенности у него в таком исходе нет. Кланц плохо понимает работу созданного им устройства. Точнее, слепо скопированного замысла Жакемара.
— Когда у вас начались проблемы с механизмом, вам не приходило в голову, что Кланц мог быть прав?
— Отчего же, приходило. А также в мою голову пришла догадка, что другие мастера сумеют исправить то, что может или не может исправить Кланц. И в результате мы прекрасно обошлись без его помощи. Обойдемся и впредь.
— Отчего вы настроены против Кланца, Август?
— Я уже говорил вам. — Полковник спрятал свой гнев под холодной маской, но на милость его не сменил. Он продолжил размеренно и терпеливо:
— Кланца не зря прозвали дьяволом. Он начисто лишен совести, хитер и умеет получать от людей то, что ему нужно. О чем он просил вас, Майя? Он всегда либо просит, либо требует, либо предлагает заключить договор. Надеюсь, вы не заключали с ним договор? Даже если вы сделали такую глупость, не вздумайте выполнять его условия.
Я покачала головой.
— Кланц всего лишь просил убедить вас встретиться с ним. Поручил поискать в замке чертежи Жакемара. Чтобы найти средство помочь вам. Август, вы несправедливы к нему. Вы не любите менять точку зрения и людей видите однобоко. Пусть Кланц был… непростым человеком семнадцать лет назад, но время перековало его. Так он утверждает. И я верю в это. Я видела его, я беседовала с ним.
— Он из тех людей, которых не перекует даже время. Такие люди становятся с годами лишь жестче, хитрее и упрямее.
— То же самое он говорил о вас. Вы очень похожи друг на друга.
— И это мне вовсе не нравится.
Август убрал руку с парапета, отвернулся и пошел к двери на лестницу. На ходу он приказал:
— Майя, я запрещаю вам встречаться с Кланцем и обмениваться с ним письмами.
Хоть и не хотелось мне дальше сердить полковника, я сказала упрямо:
— Вы не имеете права запрещать мне что-либо. Вы можете попросить, а я могу согласиться или не согласиться выполнить просьбу. Зависит от того, насколько убедительны будут ваши объяснения.
Он открыл дверь и посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом.
— Вы правы. Вы не мой солдат и приказывать вам, я, конечно, не могу. Могу лишь надеяться на ваше благоразумие. Все, что необходимо, я вам уже объяснил.
Мой поступок и мои слова разочаровали его, я это видела. Наверное, он считает меня предательницей, и это несказанно расстроило — у меня даже в носу засвербело, и глаза зачесались от подступающих слез
В молчании мы вошли в лестничный колодец и пошли вниз. Лучи почти погасли, теперь здесь было очень темно. Август снял с гвоздя на стене шахтерский фонарь и запалил фитиль.