— Многое изменилось после приезда сюда. Очень многое. Мне захотелось иметь рядом ту, с кем можно разговаривать вечерами. Смеяться общим, только нам двоим понятным шуткам. Поверять друг другу заботы и вместе искать решение. Проводить ночи в одной кровати. Просыпаться, чувствуя кудрявую женскую головку на своем плече.
Он говорил медленно, тяжеловесно, и не отрывал взгляда от моего лица. Мое сердце брыкало, пульс колотился в висках. Я не могла понять, к чему он ведет и чем закончатся его откровения.
Август опять повернулся к балюстраде, заложив руки за спину, и продолжил, устремив глаза вдаль.
— Но я хорошо сознаю, что не смогу стать хорошим супругом юной, впечатлительной девушке. У меня тяжелый характер. Я деспот по натуре и могу превратить ее жизнь в ад.
— Вы наговариваете на себя.
— Забавный вы человек, Майя. Делите людей на своих и чужих. Чужих оцениваете здраво. Ума-то вам не занимать. А вот тех, кого приняли, кого считаете своими… в своих вы упорно не желаете видеть плохое. Это может довести вас до беды.
— Я всегда оцениваю людей верно, — заупрямилась я. — Это у вас шоры на глазах. Вы сами не понимаете… кто вам нужен.
— Прекрасно понимаю. Подходящей женой для меня будет та, для которой брак лишь сделка. Которая готова выполнять свою сторону договора и пойти на многое, чтобы получить привилегии. Которая уже повидала кое-что в жизни и знает, что за все нужно платить. И готова платить.
— Вот как! — сказала я с горечью. — Если честно, звучит ужасно. Но я вас понимаю. Сюда едут как раз такие барышни. Надеюсь, вы найдете среди них ту, которая вас устроит.
— Майя, я не слепой. Я догадываюсь, как вы ко мне относитесь. Вам кажется, что вы увлечены мной.
— Вы мне небезразличны, — я решила быть предельно честной. Довольно недомолвок. — Август, вы мне более, чем небезразличны.
Он досадливо поморщился.
— Погодите. Не говорите лишнего, Майя. Вспомните свое трогательное обещание, которые вы дали в первый день в этом замке. Сейчас вы обманываете себя. Решили, что обо мне нужно заботиться, меня нужно жалеть. В конце концов, вам просто любопытно. Тогда, в лабиринте, вы сказали правду, сами того не думая.
Я вспомнила тот момент. Как пылко целовала его в ответ, и как потом неловко объяснила свою пылкость. И поняла, что он серьезно принял мои слова, которые я тогда выпалила от растерянности. Они задели его!
Теперь он уверен, что я испытываю лишь жалость и любопытство, ничего более!
— К чему вы ведете, ваша милость?
Еще немного и мне станет дурно. Я прислонилась к перилам, голова у меня кружилась, но я не отводила взгляда от Августа. Раз уж он затеял выяснять отношения — в такой неподходящий момент! — нужно дать ему выговориться до конца. Пусть больше не будет недомолвок. Даже если у меня потом сердце разобьется вдребезги.
— Майя, вы ведь совсем не знаете меня. Почти ничего не знаете о моем прошлом. Не знаете всей правды о той… сделке.
— Что мешает вам рассказать?
— Многое. И вы, Майя, не видели меня в те минуты, когда мне приходится быть жестоким.
— Видела, и не раз. Например, сейчас.
— Вы увлечены не мной. Вы увлечены механизмом, который вам пришлось чинить. А человека, который к нему прилагается, вы придумали. Вы увлечены фантазией.
— Это не так. И я знаю о вас многое, Август, — мой голос сильно дрожал, а на языке появился соленый вкус подступающих слез. — Вы не фантазия. Вы реальный мужчина. Да, непростой, необычный мужчина, но…
— О да! Всегда находились женщины, которых привлекала… моя необычность. Им непременно хотелось оказаться в моей постели. Одни кривились и уходили, когда я раздевался и они видели меня без рубашки. Ценю их честность, — он говорил неприятные вещи нарочито резким тоном, словно желая обидеть.
— Другим же, напротив, нравилось меня разглядывать и трогать. Их отчего-то возбуждал металл в моем теле и мысль о том, что они укротили человека без сердца. И который, возможно, продал дьяволу еще и душу. Но такие любительницы диковин не приводили в восторг меня. Я вас шокирую подобными откровениями?
— Да, шокируете. Вы считаете, что я такая, как эти ваши дамы?!
— Просто объясняю, что чувствую. Нет, конечно, вы не такая, Майя. Вы вообще ни на кого не похожи. Именно поэтому я полон неуверенности, — он потер лоб и усмехнулся. — Я пытаюсь вразумить вас, но боюсь, что ошибаюсь. Боюсь предложить себя юной девушке. Боюсь испортить ей жизнь. Вы думали, каково будет жить с таким человеком, как я, лет через десять? Уверен, что нет.
Он отвернулся. Его лицо оказалось в тени и казалось теперь еще более угловатым.