Отовсюду доносились удивленные возгласы и шепотки. Вампиры обсуждали новость и поздравляли Мерлану. Когда суматоха немного улеглась, лорд Гернах обратился ко мне:
— Шэйлис, сегодняшний день навсегда войдет в историю. Сегодня вампиры обретут великого мастера, творца Колодца мрака. Девочка моя, радуйся! Ты не только обретешь жизнь вечную и пополнишь ряды могущественного и славного клана Вэррисар, ты на веки вечные обретешь почет и уважение всех вампиров земли, открыв им путь в новую жизнь! Венсар, тебе же предоставлена честь завершить сотворение нашего мастера! Приступим!
И не успела я хоть немного прийти в себя после известия о беременности Мерланы и до конца осознать сказанное Гернахом, как Венсар, резко повернув меня спиной к себе, запрокинул мою голову и впился клыками в шею. Перед тем, как потерять сознание, я успела ощутить волны невыносимой боли и острого наслаждения. Ослепительная вспышка света, мой стон и стон Венсара, слившиеся воедино. И темнота.
Глава 23
Очнулась я в незнакомой мне роскошной спальне. Еще ничего не соображая, я прислушалась к своим ощущениям. Что вообще произошло? Ничего не помню…
Воздух приятно охлаждал чуть липкую от пота, обнаженную кожу. Между ног сладко ныло и тянуло. Чье-то горячее тело прижималось ко мне сзади, а тяжелая рука по-хозяйски обхватила грудь.
Мирелла!!! Я голая?! С кем-то в постели?!
Резко втянув воздух, поняла — с Венсаром. Запах его крови, пряный, терпкий, будоражил мою собственную кровь, заставляя ее быстрее бежать по венам и вскипать.
Что?! Я могу по запаху крови определить, кто со мной рядом?!
И воспоминания, мучительные, жаркие, безумные, нахлынули на меня и затопили мой разум.
Вчера я стала вампиром!
События вчерашнего дня и ночи замелькали в голове.
Речь лорда Гернаха, клыки Венсара на моей шее, потеря сознания.
В себя я пришла уже в спальне Венсара, совершенно опьяневшая и обезумевшая после обращения. Кровь пульсировала в висках, отдавалась горячим биением между ног. Венсар покрывал поцелуями мое уже обнаженное тело. Когда он успел раздеть меня? И когда успел сам раздеться? Я не знала. Я понимала только то, что страстно желаю узнать, каково же это — принадлежать мужчине. Подняв на Венсара пьяные, шальные глаза, я протянула к нему руки.
— Шэйли, — прошептал Венсар, крепко прижимая меня к себе, волосы его щекотали мне шею, сердца наши рвано стучали в груди.
На миг отстранившись, он спросил:
— Ты действительно этого хочешь? Хочешь стать моей рэис? Я знаю, Шэйлис — у тебя хватит силы духа не поддаться безумию новообращенных и устоять.
Я застыла как ледышка в его руках. Мирелла, это же действительно просто желание плоти, пожар, что разгорелся в моих венах после обращения. Я хочу познать плотскую любовь, но не хочу становиться рэис Венсара!
Уже собравшись сказать «нет», я вдруг вспомнила о беременности Мерланы… Какая теперь разница! Ревность, обида, зависть полосовали мое сердце, а в крови с новой силой разгорелся любовный жар.
Я подняла глаза на Венсара и удивилась — таким напряженным и пристальным был его взгляд, обращенный на меня.
— Хочу, — услышала я свой собственный шепот.
Напряжение ушло из его взгляда, сменившись радостью и таким откровенным желанием, что я и сама вспыхнула как порох.
Боли, которая, как я слышала, сопровождает первую близость, не было. Был только восторг, жаркий, пьянящий. И наслаждение, безумное, всепоглощающее. Совсем потеряв голову от страсти, я выгибалась навстречу движениям Венсара, царапала ему спину, выкрикивая его имя и моля, чтобы он не останавливался. Быстрее. Глубже. Мощнее. Да-а-а-а…
А потом мы лежали, обессиленные, переплетясь руками и ногами, и Венсар шептал мне на ухо какие-то немыслимые слова, полные нежности и ласки.
А потом… Потом было празднество, переполненное всеобщим ликованием. Кубки то и дело наполнялись пряной красной жидкостью, звучали тосты, слышался веселый смех. Я сидела на коленях у Венсара, совершенно не владея собой, — безумие обращения еще не покинуло меня — счастливо улыбалась и опрокидывала в себя кубок за кубком с горячей, сладкой кровью, пьянея от этого все больше и больше.
Пир закончился уже ночью, Венсар отнес меня к себе. И в его объятиях я покоряла все новые и новые вершины блаженства. Заснули мы только под утро.
И каким же горьким стало мое пробуждение! Дурман рассеялся, кровь моя уже не бурлила, разум очистился. Пожар, что горел во мне после обращения, потух, оставив после себя лишь пепелище. От прежней Шэйлис не осталось и следа. Все было выжжено и даже пепел унесло холодным порывом ветра. Ни-че-го.