— Уж точно интереснее, чем полировать столы, — усмехнулась Софи, передавая подруге шляпные картонки.
— Ну да, тут ты, пожалуй, права, — согласилась Лил и сочувственно улыбнулась. — Мне грех жаловаться. По крайней мере завтра утром у меня репетиция в театре! Показ мод пройдёт ближе к вечеру, и нас ждут только после обеда, вот как всё удачно сложилось. — Она перевела дыхание и тяжело вздохнула. — Ладно, я пойду. Меня, наверное, ждут.
— А мне надо возвращаться к уборке, — сказала Софи, потягиваясь и сладко зевая. — Миссис Мильтон совсем нас загоняла.
Они подошли к двери. Софи потянула за ручку, но дверь не поддалась.
— Её что, заело? — удивилась Лил. — Дай я попробую.
Нет, причина была в другом. Сколько бы девочки ни дёргали за ручку, ни трясли, дверь не открывалась.
— Боюсь, она заперта, — прошептала Лил.
— Наверняка Эдит постаралась, — догадалась Софи и печально вздохнула. — Видимо, заметила, как мы сюда зашли, и закрыла дверь.
— Зачем ей это?
— Очевидно, хочет мне насолить, — объяснила она. — Я не смогу закончить работу, и миссис Мильтон на меня рассердится. Эдит решила отплатить нам за случай в столовой.
— Ничего себе! — возмутилась Лил.
Софи тоже вскипела от ярости. Если она не выполнит порученные задания, места помощника миссис Мильтон ей не видать как своих ушей. И ещё Лил втянула в неприятности, хотя она тут совершенно ни при чём!
Софи поспешно напомнила себе, что гневом горю не поможешь.
— Может, кто-нибудь из других девочек нас выпустит. Попробуем привлечь их внимание, пока наше отсутствие не заметили.
Они принялись стучать в дверь и звать на помощь, но никто так и не пришёл.
— Скорее всего, они на другом конце зала и нас не слышат, — предположила Софи. — А Эдит наверняка стоит рядом и смеётся.
— Вот чудовище! — гневно воскликнула Лил. — Похоже, мы вляпались. Зато ты сможешь отдохнуть от уборки! — бодро добавила она.
— Чтоб ей пусто было, — прошипела Софи, складывая руки на груди. — Раз уж мы тут застряли, предлагаю заняться чем-нибудь полезным. Возьмём лестницу и уберём все эти коробки. По крайней мере, в кладовой чистоту наведём.
Лил с готовностью согласилась, справедливо рассудив, что карабкаться по лестнице и разбирать коробки ничуть не хуже, чем надевать и снимать вечерние платья. А за разговорами работа шла веселее. Лил рассказывала обо всех пьесах, на которые ходила в последнее время, включая захватывающий спектакль про обворожительного детектива («Какой красавец! Просто ангел!»): он сумел выбраться из запертой комнаты и схватить банду хитроумных шпионов. Затем про романтичную, душераздирающую постановку о юной героине, на чью долю выпало множество испытаний и лишений, но в конце концов она воссоединилась со своей единственной настоящей любовью. Когда с работой было покончено, девочки сели на пол и принялись обсуждать недавно прочитанные книжки и делиться смешными историями о старых гувернантках. Лил поведала о своих родителях и о старшем брате, которому всё разрешается «только потому, что он мальчик». А ещё о том, что манекенщицей ей работать не очень нравится («Только представь: ворчливые пожилые леди будут разглядывать меня с ног до головы!»), но в то же время хочется быть независимой, а за незначительную роль в мюзикле платят мало — на такие деньги не проживёшь.
— Расскажи о себе, — наконец попросила Лил. — Как ты сюда попала?
Софи неторопливо смахнула пыль со щеки и лишь после этого тихо ответила:
— Папа умер накануне Рождества. Он был майором и погиб в Южной Африке. Говорят, несчастный случай. А мы с папой всегда жили только вдвоём. Мамы не стало, когда я была совсем маленькой. Я её почти не помню, хотя папа мне много о ней рассказывал.
Софи осеклась и вздохнула. Сколько всего она так и не узнает о своей матери.
— В общем, с папиным завещанием случилась странная история. Мне он ничего не оставил. Не назначил опекуна, не отписал денег в наследство, при том что всегда был ответственным, организованным человеком. В результате я осталась ни с чем. Дом продали, гувернантку отослали, а мне пришлось искать работу. Так я и оказалась в «Синклере».
Больше Софи не смогла вымолвить ни слова. Она не нашла в себе сил рассказать о самом тяжёлом воспоминании: о последнем дне в Орчард-хаусе, коврах, свёрнутых в рулоны, о милой старушке мисс Пеннифизер, которая рыдала, когда её усаживали в кеб… Софи пожала плечами и умолкла.
Она мало о чём поведала новоиспечённой подруге, но Лил видела, как во время рассказа на лице Софи сменяли друг друга растерянность, отчаяние, грусть.