— Да, кстати, читали сегодня в "Комсомолке" заметку? Явно на вашу мельницу воду льет. В Австралии нашли стрекозу, как бы разорванную напополам. Она была там чем-то интересна и фигурировала в иллюстрациях к известным палеонтологическим работам. Один палеонтолог на юго-востоке Индии, представьте, тоже нашел половинку стрекозы. Совершенно случайно сопоставил, оказалось — две половинки одной. Представляете: континенты разошлись точно по этой несчастной стрекозе, захороненной уже, конечно, к этому времени в осадках.
N очень обрадовался. Он любил такие простые, доходчивые и неопровержимые доказательства. Не исключено, что он все же хотел найти где-нибудь номер "Комсомолки". Но акция была подготовлена мастерски. Еще двое людей, независимо друг от друга, как о совершенно общеизвестном и само собой разумеющемся, упомянули о "феномене стрекозы", и N не стал проверять. Как раз ему дали слово, он вышел на трибуну и с видом мудрого всезнающего змия, со сдержанной насмешкой над ретроградами выпалил величайшую новость. Услышав странный шум, он протер очки. На стульях никого не было — все давились от хохота под ними.
Предупредив этой новеллой о том, что мы отлично отдавали себе отчет и в опасностях, поджидающих энтузиастов нового, и в негативных сторонах всякого ниспровержения и. новаторства, я приступлю к рассказу о том, как мы проверяли (для себя) правоту и неправоту двух школ, противостоящих друг Другу в истолковании тектоники Памира. Да и не только Памира.
Получаем результаты
Если вы подойдете к коллеге, имеющему в науке достижения, и в разговоре случайно назовете его ученым, он смутится. У меня даже были случаи — герои просили выбросить это слово из репортажей. Я много думал, чего больше в этом странном явлении — скромности, какого-то суеверия или это срабатывает тезис об эпохе коллективности в научном трудовом процессе.
Действительно, во всякой хорошей работе, идее — душа коллектива, сонма коллег, иной раз раскинутых далеко в пространстве и во времени. С другой стороны, тезисом коллективности порой пытаются прикрыть отсутствие собственной инициативы, а порой и безыдейность, текучку, мертвящую любую научную работу. Еще одно такое слово, которое старательно обходят многие ученые, — творчество. А может быть, надо бы почаще вспоминать эти значительные слова — ученый, творчество. Они вдохновляют, зовут вперед...
Тем не менее, став одним из сейсмологов, я мгновенно усвоил "рыбий лексикон" научного работника и на работе высоких слов не произношу. Не творим, а получаем результаты...
Феникс из пепла
Полигон — слово когда-то чисто военное. Оно означало место, где испытывается новое оружие. Гармский геофизический полигон — это место, где проходят проверку новые идеи, приборы. Главным новшеством в мире геолого-геофизических идей последнего времени можно смело назвать новейшую глобальную тектонику плит.
Даже среди специалистов еще не все разобрались, что это за зверь — "плейттектоникс" — и чем он отличается от старого, вегенеровского мобилизма, от коего, несомненно, произошел. Альфред Вегенер пришел к геологии из вечно бурлящего, движущегося мира родной своей науки гидрометеорологии. Ему не нужно было рвать мучительно с геологической традицией, которая допускала многие чудесные явления и движения в каменной массе планеты — кроме больших горизонтальных перемещений. Даже беглое ознакомление с перечнем неразгаданных загадок в истории Земли (например, оледенение в экваториальных странах в конце каменноугольного периода) наталкивало его на мысли об ограниченности геологических постулатов, действовавших тогда. Он предположил, что материки могли дрейфовать в ходе геологической истории по воле законов, сходных с законами глобальной циркуляции атмосферных масс и океанических течений. Главным козырем Вегенера было удивительное сходство очертаний противоположных берегов Атлантического океана и Красного моря: разошедшиеся берега древних трещин! Физической основой представлений Вегенера была старая теория об огненно-жидком тяжелом подкоровом субстрате Земли, который мог переносить на себе легкие гранитные льдины-континенты по законам гидродинамики. Движущаяся география...
Нынешний мобилизм — пример диалектического развития идеи через "отрицание отрицания". Огненно-жидкого субстрата не оказалось под корой. Это был сильнейший аргумент в руках антимобилистов, позволивший им на десятилетия сдать учение о дрейфе в музей истории науки. Зато под корой и верхней частью мантии (в совокупности именуемыми нынче литосферой) на глубинах 90-120 километров обнаружили находящийся в "странном" состоянии слой, достаточно твердый, чтобы проводить сейсмические волны как твердое тело и в то же время пластичный (от огромного давления и частичного, на несколько процентов, проплавления). Пластичный настолько, что, по вычислениям, в этом слое — астеносфере — возможны медленные плавные течения со скоростями до нескольким метров в год, равно как и более медленные горизонтальные перемещения плавающих на астеносфере литосферных плит-льдин.