– Тсс! Фредерик Ларсан за работой! Не будем ему мешать, он – гений.
Жозеф Рультабий буквально преклонялся перед знаменитым полицейским. Лично мне не доводилось видеть Фредерика Ларсана, но я много слышал о нем.
Дело о золотых слитках в Монетном дворе, которое он распутал, тогда как все уже были готовы отступиться, и арест взломщиков сейфов в банке «Креди универсель» – эти деяния прославили его имя. В ту пору – ведь Жозеф Рультабий не успел еще представить неоспоримых доказательств своего блестящего таланта – Ларсан слыл человеком, способным распутать нити самых таинственных и непонятных преступлений. Его слава гремела на весь мир, и нередко полиция Лондона, или Берлина, или даже Америки призывала его на помощь, ибо национальные инспекторы и сыщики, исчерпав свои возможности, признавали себя побежденными. Поэтому нечего удивляться тому, что, как только возникла тайна Желтой комнаты, начальник полиции сразу же вспомнил о своем неоценимом подчиненном и телеграфировал в Лондон, куда Фредерик Ларсан был направлен по делу о похищении ценных бумаг, чтобы тот немедленно возвращался. Фредерик, которого в полиции называли великим Фредом, надо думать, поспешил вернуться, по опыту зная, что, раз решили его побеспокоить, значит, нуждаются в его услугах, и потому в то утро мы с Рультабием застали его уже за работой. Вскоре мы поняли, в чем она состояла.
Итак, озабоченно поглядывая на часы, которые он сжимал в правой ладони, Фредерик Ларсан подсчитывал минуты. Потом он вернулся назад, снова проделал тот же путь и остановился у входа в парк, еще раз посмотрев на часы, затем положил их в карман, обескураженно пожал плечами, толкнул калитку, вошел в парк, запер калитку на ключ, поднял голову и только тогда заметил нас сквозь решетку. Рультабий бросился к нему, я – следом за ним. Ларсан ждал нас.
– Господин Фред… – начал Рультабий, снимая шляпу и всем своим видом выражая глубочайшее почтение – почтение более чем искреннее, ибо юный репортер не уставал восторгаться прославленным полицейским. – Не могли бы вы сообщить нам, в замке ли в настоящий момент господин Робер Дарзак? Перед вами один из его друзей из парижской адвокатуры, он хотел бы поговорить с ним.
– Не могу вам сказать, господин Рультабий, – ответил Фред, пожав ему руку, так как несколько раз уже имел случай встречаться с моим другом во время самых сложных расследований. – Я его не видел.
– Наверное, сторож знает, – заметил Рультабий, указывая на кирпичный домик, дверь и окна которого были закрыты, хотя, судя по всему, именно там должны были обретаться верные стражи поместья.
– Сторож с женой ничем не смогут вам помочь.
– Почему же это?
– Потому что полчаса назад их арестовали!
– Арестовали! – воскликнул Рультабий. – Так, значит, они преступники?
Фредерик Ларсан пожал плечами.
– Когда не в состоянии арестовать убийцу, – с видом высокомерной иронии заявил он, – всегда можно позволить себе роскошь обнаружить сообщников!
– Это вы велели арестовать их, господин Фред?
– Ну нет! Что за глупости! Я их не арестовывал, во-первых, потому что почти уверен в их непричастности к делу, а во-вторых…
– А во-вторых? – с явным беспокойством переспросил Рультабий.
– Во-вторых, потому… Да так, ничего, – оборвал сам себя Ларсан, тряхнув головой.
– Потому что сообщников нет и быть не может! – шепнул Рультабий.
Фредерик Ларсан резко остановился, с интересом взглянув на репортера.
– Вот как! Значит, у вас есть свой взгляд на это дело… А между тем, молодой человек, вы ведь ничего не видели, вы даже не сумели еще проникнуть сюда…
– Я проникну.
– Сомневаюсь… Приказ строгий.
– Я проникну, если вы поможете мне увидеться с господином Робером Дарзаком… Сделайте это для меня… Мы ведь старые друзья… Господин Фред, прошу вас… Вспомните, какую великолепную статью я написал о вас в связи с золотыми слитками. Замолвите только одно словечко господину Роберу Дарзаку, ну пожалуйста!
В этот момент выражение лица Рультабия было просто комично. На нем было написано такое непреодолимое желание переступить этот порог, за которым скрывалась непостижимая тайна, оно так красноречиво молило, причем не только губами и глазами, но каждой своей черточкой, что я не в силах был удержаться от смеха. Фредерик Ларсан, точно так же, как я, не мог оставаться серьезным.