Только люди не осмеливались смеяться в присутствии Кетсалькоатля. Горе тому, кто рискнул бы это сделать.
Как-то однажды жрец-прислужник, поведавший правителю еще в Толлане о сговоре жрецов, играл с малолетним сыном своего властелина Почотлем. Внезапно он тихо рассмеялся забавным проказам малыша. На его несчастье, Кетсалькоатль находился рядом. Расплата была ужасной: правитель приказал бросить верного слугу в яму пыток.
Не было в тех землях более страшного и жестокого наказания. Яма пыток не оставляла никаких надежд. Она была устлана толстым «ковром» из свежесрубленных гибких ветвей, сплошь утыканных огромными ядовитыми шипами. Если осужденный пытался выбраться из ямы, ветви, «оживавшие» от малейшего движения, опутывали обнаженное тело жертвы, разрывая кожу в клочья; лежать неподвижно на таком «ковре» было попросту невозможно — яд шипов вызывал нестерпимый зуд. Только смерть могла избавить от нечеловеческих страданий, но она не спешила к обреченным, и «ковер» шевелился и стонал иногда в течение многих невыносимо долгих дней.
Уже несколько лет жил Кетсалькоатль в стране Ноновалько. Он основал свою новую столицу на берегу одного из девяти рукавов дельты многоводной реки Усумасинты, прямо при ее впадении в бескрайний океан. Это было царство без владений и вассалов, государство без страны и даже столица без города — скромный дворец на высоком обрывистом берегу и небольшой храм Кетсалькоатля являлись единственными сооружениями «гнезда» Пернатого змея.
Нет, не случайно выбрал он это место для своей новой столицы. Здесь проходил рубеж; здесь была граница; здесь лежала ничейная земля. Здесь, в долине Девяти рек, как в гигантском муравейнике, копошились, словно в водовороте, многочисленные дикие племена варваров-кочевников. Даже отважные воины Толлана не осмеливались проникать в это царство дикости, необузданной жестокости, безумной храбрости, вечной войны и… ненасытного голода. Постоянно враждовавшие между собой, готовые в любую минуту кинуться в смертельную схватку с каждым, кто захотел бы посягнуть на их неограниченную свободу, на их несуществующие богатства и владения, кто просто был сыт, богат и не ведал, как они, мучительного чувства вечного голода, племена людей ица, кичэ, какчикели, тутуль шив представляли великую, грозную, но неорганизованную силу. Тольтеки не облагали данью эти племена, не вторгались в ничейные земли, а варвары-кочевники сами верно служили стражем восточных границ тольтекского государства. Понимали ли они это, трудно сказать. Их жадные взоры изголодавшихся людей были устремлены туда же, куда с опаской и тревогой поглядывали тольтеки. Там, на северо-востоке от долины Девяти рек, в глубине огромного материка, простиравшегося далеко на юг, в туманной дымке таинственной неизвестности угадывались грозные и величественные очертания могущественных и сказочно богатых царств великого и гордого народа майя.
Уже много столетий не осмеливались проникать туда чужеземцы, а тот, кто решался предпринять столь рискованное дело, никогда больше не возвращался назад. Один за другим гибли отряды кочевников, совершавшие набеги на богатые владения этих царств. И лишь немногие, самые хитрые и изворотливые купцы умудрялись добираться со своим немногочисленным товаром до самых дальних поселений майя. Они-то больше всего и интересовали Кетсалькоатля.
Молча выслушивал он рассказы купцов о тучных полях маиса, о гигантских белокаменных городах со взметнувшимися к небу высокими пирамидами, увенчанными храмами божественной красоты, о роскошных дворцах всесильных правителей, о могущественных жрецах и их несметных богатствах, о великих познаниях и мудрости трудолюбивого народа…
Кетсалькоатля интересовало все, до самых мельчайших подробностей, и купцы только удивлялись непонятной им жажде знаний этого свирепого, обросшего волосами могучего исполина. Они знали его необузданный нрав и не без страха поглядывали на яму пыток, рядом с которой имел обыкновение проводить свои беседы с купцами Кетсалькоатль. Особенно словоохотливыми они становились тогда, когда «ковер» в яме стонал и шевелился. «Должно быть, предыдущий собеседник правителя оказался чересчур неразговорчивым», — догадывались купцы.
Но никто не знал и даже не предполагал, сколь невероятный план вызревал в голове этого действительно необычного человека. Униженный, оскорбленный, доведенный почти до отчаяния сокрушительным поражением в битве с древней религией своих отцов, он все же не мог примириться с мыслью, что ему уже больше не суждено быть господином, властителем судеб простых смертных, великим правителем и жрецом…
Кетсалькоатль сумел найти в себе силы, чтобы вырваться из смертельного окружения в Толлане, он спас свою жизнь в безумном состязании с отрядом преследователей. Более того, он снова, как и прежде, обладал поразительной способностью подчинять своей воле окруживших его людей. Он твердо знал, что в Толлане сам проиграл сражение. Жрецы никогда не сбросили бы его с пьедестала правителя-полубога, если бы он не допустил роковую ошибку. Зачем больной, обессиленный страшным зельем, он вышел к народу и спустился прямо в толпу?..
Время — великий исцелитель, и он снова стал самим собой; его уже ничто не страшило, даже пульке. Вновь он верил в себя, в свое могущество над людьми. Ведь недаром вожди диких племен кочевников боялись и преклонялись перед седовласым, но по-прежнему могучим гигантом… Что ж, они не ошибутся в нем. Кетсалькоатль — Пернатый змей поведет их в бой и завоюет мир! Нет, он не пойдет на Толлан. Туда пути не было. Кетсалькоатль никогда не вернется назад. Он пойдет только вперед, в великий военный поход. Он все продумал, все решил. Годы, проведенные в долине Девяти рек, не пропали даром. Он точно представлял каждую тропинку, каждое ущелье и перевал, по которым двинутся его боевые отряды в гигантскую страну майя. Он научит варваров воевать, стрелять из лука, брать приступом высокие каменные пирамиды; он заставит их месяцами терпеливо выжидать часа и минуты, когда нужно совершить очередной бросок, чтобы застать на вражеских полях уже зрелый маис, тыкву и фасоль. Войско не может нести с собой провиант — на себе сколько унесешь? Голод же плохой советчик, и, чтобы воины не разбегались в поисках съедобных корений, Кетсалькоатль будет приводить их к стенам вражеского города, когда тучнеют поля, а город ослаблен и нуждается в пополнении запасов благословенного кормильца маиса. Да, он предусмотрел все и даже знал наперечет колодцы и ручьи, где боевые отряды смогут утолить жажду во время похода…
— Великие вожди! Владыки мира! Пернатый змей собрал вас сюда для военного совета! — Кетсалькоатль стоял в центре живого круга, образованного сидевшими прямо на земле на корточках людьми. — К'ук'улькан будет говорить с великими вождями! Слушайте меня, священного Пернатого змея!
Вожди почтительно склонили головы, скрестив руки на груди. Они явно были довольны столь лестным для них обращением. К тому же Великий правитель и жрец впервые назвал свое имя Пернатого змея на их родном языке.
— Великие вожди! Владыки мира! Голодная смерть не лучше смерти на полях наших врагов. Но маленькое облако никогда не закроет своей тенью даже самое маленькое поле, даже самое маленькое селение. Я соберу облака в тучи и закрою ими солнце над всей вражеской землей. Мы налетим на самые богатые поля мира! Мы обрушимся на самые плодородные долины! Мы сметем с земли самые большие города! Они будут казаться жалкими селениями бедняков, когда мы построим свою столицу — новую обитель великого К'ук'улькана — непобедимого Пернатого змея!.. Земля задрожит под нашими ногами! Люди и звери будут трепетать перед нашим великим царством! К'ук'улькан насытит свое чрево человеческой плотью! Пусть встанут девять рек и выйдут из своих берегов. Мы затопим телами своих врагов весь мир! Мы будем царствовать всюду! Великий К'ук'улькан спустился с неба, чтобы покорить весь мир! К'ук'улькан и его братья идут великой войной!